Я круто развернулась и со всех ног рванула к Пашке, который, как и прежде, болтал по телефону.

— Опять цветочки? — отняв гаджет от уха, поинтересовался парень.

— Хуже, — я привстала на носочки и развернула кепку музыканта козырьком назад. — Бывший!

— Что?

— Нет времени объяснять, — быстро выпалила я и притянула Пашку к себе за шею. — Целуй меня. Немедленно! — и, не дожидаясь реакции парня, сама приникла к его губам.

Не знаю, почему я выбрала именно этот способ спасения. Возможно, стоит сослаться на экстремальные условия. Как показал опыт последних недель, мой мозг совершенно не умел с ними справляться. И эту его способность превосходно иллюстрировал поцелуй с Красновым.

Пашка сначала замер, не проникшись важностью момента, и ни в какую не желал меня целовать. Но у него не было выбора. Точнее, у нас не было выбора. Мой гениальный мозг уже всё решил за нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Губы, не то спрашивая, не то приглашая, ласково коснулись губ парня, а кончики пальцев дразнящее пробежались от узкой талии до сильной шеи и зарылись в короткий ежик волос на затылке.

Пашка в ответ судорожно выдохнул, а в следующую секунду уже искусно целовал меня.

Невесомость…я опять ощущала её, будто по моим губам скользил ветер: нежно, трепетно, тягуче, с каждым порывом раздувая огонь внутри все сильнее. Перед глазами мелькали сотни искр, что кружась, оборачивались звездами. И мы подрывали эти звезды, одну за другой, разбивая нежность страстью.

— Паша, — я огладила широкие плечи и приникла к парню всем телом. Мне было мало. Его. Нас. Этого нечаянного поцелуя. Нужно было ещё.

Ещё больше поцелуев.

Ещё больше прикосновений.

Ещё больше Паши в моей жизни.

Последняя мысль пощечиной врезалась в сознание и заставила торопливо отпрянуть от парня.

«Черт! Что я творю?!»

— Эй, ты в порядке? — Пашка протянул руку и заботливо заправил выбившуюся прядку волос мне за ухо. А я едва не потянулась вслед за его пальцами, когда он отнял ладонь от моего лица.

Надо было уходить. Срочно. И плевать если мажоришка по-прежнему околачивался рядом. Справлюсь. В моей жизни случались вещи пострашнее царька.

Краснов со своими крышесносными поцелуями, например.

— Ты же сейчас сбежишь, да? — будто разгадав мои мысли, спросил парень. Его глаза все еще напоминали расплавленное олово, а губы казались непривычно яркими. Было странно осознавать, что причина этих метаморфоз — я.

— Ага, — неуверенно кивнула я. — Мне нужно…там…это… — видимо мой мозг решил лишить меня не только здравого смысла, но и связной речи. — В общем, спасибо за помощь, Паш. Пока, — наконец сказала что-то более-менее внятное и собственно сбежала.

— Китти-Кэт! — окликнул меня на полпути до жути довольный голос.

Я молча развернулась и вопросительно уставилась на музыканта.

— Будешь должна, — с лучезарной улыбкой провозгласил этот…этот… нехороший человек.

— Ненавижу тебя, Краснов!

— Ты знаешь, что люди часто говорят одно, а имеют в виду совсем другое?

— О! Поверь, я имею в виду именно это! — я показала парню средний палец и вновь поспешила в общагу.

Сереброва на крыльце уже не оказалось.

***

— Поцелуями, нежными ли, нижними ли…

— Это не наша песня, — заметил Пашка, устраиваясь на сидении рядом с другом.

— Знаю. Зато в тему, — пожал плечами рыжий и лукаво продолжил: — Неплохо вы с ней это… дружите. Горячо.

— Рад, что тебе понравилось, — Пашка снял кепку и взъерошил волосы, силясь сдержать улыбку.

Не улыбаться было трудно. Перед глазами так и стояло раскрасневшееся лицо Кэти с распухшими губами и её злой взгляд, когда она — это надо же! — тыкала ему пальцем. Ничего милее Краснов в своей жизни не видел.

— У тебя сейчас лыба, как у блаженного идиота, — со смешком отметил Кир, трогаясь с места.

— Подкинешь меня до «Атланта»? — проигнорировал рыжего Пашка и мельком взглянул на приборную панель с часами.

— Ты что, прямо сейчас пропрешься в тренажерку?

— Именно.

— Без формы? На ночь глядя? — не унимался Кир.

— Ты променял должность личного водителя на няньку? — насмешливо хмыкнул Пашка и терпеливо пояснил: — До ночи еще далеко. А форму у них наверняка можно купить.

— Лихо она тебя завела, — присвиснул рыжий. — Вот так и дружи…

— Заткнись, — оборвал его Краснов, и вопреки здравому смыслу снова улыбнулся.

— Ладно, так и быть поеду с тобой. Извини, но похоже ты слегка того, — Кир красноречиво постучал пальцем по макушке.

— Тогда отвези меня сначала покушать, нянюшка.

— Тебе не кажется, что ты немного борзеешь, Красный?

— Я твой идейный лидер, мне по статусу положено, — Пашка расслабленно откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза, вновь прокручивая в памяти недавний поцелуй и, гадая, каким будет следующий? В том, что он будет, Краснов не сомневался.

— Ты моя головная боль, — пробурчал в ответ Кирилл и тут же весело продолжил: — Кстати, я нашел её. Тридцатая! — победно объявил он, запуская магнитолу. — Может, еще передумаешь и исполнишь её двадцать третьего? Замутите с Анжелкой отпадный номер. Делов то.

— Она совсем сырая, — отрицательно качнул головой музыкант. — Но я подумаю.

Раздались знакомые аккорды, которые Краснов не так давно наигрывал на акустической гитаре, а следом зазвучала песня:

Где-то в отзвуках пульса бушует холодное море,

Пей губами, целуй, уходи навсегда.

Чтоб вернуться весною. Моею Весною.

Абрикосовым цветом в конце февраля.

Убивай меня светом и люби холодами.

Я свободен как черт, но я твой до конца.

Оловянное море поет океанам:

«Наступает весна. Наша весна».