– Я последний раз в позапрошлом году здесь был. Ничего не изменилось, – подаёт голос Алексей, стоя вместе со мной перед строением.

– Ты сейчас про маяк или раздолбанное здание, предназначенное для смотрителя? – киваю в сторону постройки рядом, которая когда-то была вполне приличным жильём. – Его, – указываю на маяк, – десять лет назад отремонтировали, а здание делайте сами. Дед делал: мазал, подбивал, красил. Вот только здесь нужно конкретно вложиться, а это никого не интересует.

– Я предлагал. Только Ильич отмахнулся. Сказал, что и на маяке неплохо обустроился.

– Ты? – удивлённо хлопаю глазами. – Деньги деть некуда?

– Почему некуда? Помочь хотел. К тому же нравится мне этот маяк. Здесь хорошо.

– Я бы поспорила.

Не люблю я здесь бывать, в одиночестве тем более. Дед знает об этом. Уверена, если бы не его состояние, не попросил поехать. Стоим на мысе, ощущая порывы ветра, которые усиливаются, пронизывая даже сквозь одежду.

– Пошли.

Поднимаемся по бетонным ступеням, преодолевая железобетонные площадки и оказываясь на ярусе с кухней. Кухня – громко сказано, скорее, небольшое помещение с несколькими полукруглыми шкафами, электрической печью на две конфорки, столом и необходимой посудой.

– Ого, – присвистывает Лёша, осматривая помещение. – У Ивана здесь походу вечеринка была.

Прохожу, отталкивая ногой пустые бутылки, консервные банки, куски пенопласта и плёнки. Не совсем понимаю, откуда всё это взялось, но Ваня точно не скучал. На полу брошен старый матрас, который, вероятно, служил спальным местом. Сам пью, сам гуляю, сам сплю. Три в одном.

– Придётся навести порядок, – снимаю куртку, оставшись в тёплом комбинезоне, не стесняющем движения. – Дед увидит это безобразие, и Ивану не жить. Но для начала спущусь на цокольный этаж, проверю генераторы.

Окидываю взглядом знакомое пространство, улавливая привычный грохот от трёх работающих генераторов, которые являются единственным источником электроэнергии. Их никогда не глушат, лишь по одному, если требуют ремонта или замены. Поднимаюсь наверх и помогаю Алексею убрать кухню, которая после нашего вторжения становится пригодным для людей помещением. Не знаю, что Иван здесь делал, но ему однозначно было весело.

Закончив уборку, на которую мы потратили два с лишним часа, поднимаемся выше в комнату с оборудованием. Что интересно, Лёша не торопит меня, выполняя каждое поручение и не гнушаясь грязной работы. Искоса посматриваю на мужчину, который то и дело засматривается на меня, поедая взглядом, и не понимаю, как реагировать. Набатом в голове отдаётся напоминание: у него есть невеста. Но и оно отходит на второй план, когда Алексей невзначай меня касается, вызывая приятную дрожь, или находится слишком близко, раздувая волосы своим горячим дыханием. Всё больше понимаю, что зарождающаяся во мне симпатия к этому несносному мужчине уничтожает все логические ниточки.

Пролистываю журнал, который не заполнялся два дня. Остальные записи больше похожи на каракули, словно Ваня писал с закрытыми глазами. Аккуратный почерк деда не идёт ни в какое сравнение.

– Всегда было интересно, каково это – находиться здесь подолгу? – Лёша подходит к узкому окошку, из которого открывается вид на море. – Тихо, безлюдно, а вокруг лишь снег, ветер и море. Идеальное место, чтобы окунуться в себя, заглянуть в самые тёмные углы, вытряхнуть ненужный хлам, освободив место для нового. Я бы провёл здесь пару дней.

– Что ж, можешь вызваться добровольцем. Дед оценит, – подмигиваю Сказочнику, не уточняя, что он зря романтизирует это место. – А заодно дашь возможность Ивану насладиться прелестями Зои, к которым он так рвался. В общем, все тебе будут благодарны.

– Но не ты?

– Я не люблю здесь находиться подолгу. Чувствую себя некомфортно.

– Думаю, всё зависит от того, с кем коротать время.

– По-моему, ты говорил «окунуться в себя, заглянуть в тёмные углы»? Проблематично это делать, если кто-то тебя отвлекает.

– Я не отказался, если бы меня отвлекла ты.

Не нравится мне этот взгляд – горячий и многообещающий, пронизывающий дрожью предвкушения и рисующий множественные картинки чего-то невероятно приятного и в нашем случае запретного. Не выдержав зрительного напряжения, опускаю голову, заполняя журнал и посматривая на приборы. Чувствую кожей, что Сказочник следит за каждым моим движением. Он не смотрит – касается. Но это не те липкие взгляды, которые вызывают тошноту и стремление ретироваться, наоборот – бархатные, волнующие и разжигающие желание.

Поездка на маяк была плохой идеей, и это становится понятно когда, спустившись по лестнице и открыв железную дверь, меня практически сносит порывами ощутимо усилившегося ветра. Снег мгновенно забивается в капюшон, бьёт по глазам острыми крупинками, заставляя отворачиваться и кутаться. Как чувствовала.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – перекрикиваю ветер и спешу в сторону снегохода. – Поторопись.

– Маш, ты с ума сошла? – кричит Лёша и дёргает меня за рукав. – Куда? Нас занесёт к херам по дороге!

– Я не хочу здесь оставаться, – не обращая внимания на слова мужчины и сдвинув капюшон на глаза, упрямо направляюсь к снегоходу. – Чёртов маяк! – ругаю себя же в тысячный раз, сожалея, что согласилась на уговоры деда. – Чёртова башня!

Подойдя к снегоходу, понимаю, что он до половины уже занесён снегом, который летит с резкими порывами ветра. Нескольких часов оказалось достаточно, чтобы погода кардинально изменилась. Пронизывающий северный ветер пробирается под кожу и словно сжигает изнутри. Суровый климат, который не каждому понравится. Мне давно не нравится. Именно сейчас вспоминаю, почему когда-то так стремилась покинуть это место.

– Видишь, – Алексей указывает на снегоход, – уже никуда не уедем.

Хочу возразить, но понимаю логичность его выводов и расслабляюсь.

– Загоняй туда, – киваю в сторону хозяйственного здания. – Иначе не откопаем.

Он отгребает снег, чтобы оттащить средство передвижения в укрытие. Решаю заодно проверить водогрейные котлы и цистерны с топливом. Не знаю, когда приходил танкер, не знаю, сколько осталось. Лёша помогает открыть мне железную массивную дверь, и только сейчас понимаю, что я без перчаток. Руки на морозе коченеют, но возвращаться нет времени, поэтому решаю закончить так. Удостоверившись, что всё в порядке, и пристроив снегоход, возвращаемся тем же путём, с трудом пробираясь сквозь снег. И только оказавшись внутри маяка, отряхиваемся. Пальцы не двигаются, и я тру ладошки, чтобы отогреться. Лёша опережает меня, снимая перчатки, и сжимает мои ладони в своих, поднося к губам и отогревая горячим дыханием. Ощущения, словно кожу кипятком обдали, а по поверхности разносятся покалывания. Но я не отстраняюсь, позволяя мужчине отогреть закоченелые пальцы. Глаза в глаза несколько минут. Молчание, которое не требует комментариев и лишних слов. Так нужно сейчас. На нижнем ярусе холодно, что ощутимо, и я тяну Сказочника наверх, чтобы отогреться в достаточно протопленном помещении. Голышом здесь, конечно, не походишь, но всё же температура выше на несколько градусов, чем была в таёжных срубах.