Молча начинаю закидывать свои вещи в чемодан. Не глядя, просто все подряд.

— Оставь его, — Артур захлопывает пластиковую крышку, и я получаю ею по руке, — Извини, — он проходится пятерней по своим волосам и выдыхает, — Твой дом здесь Дарья. Куда ты собралась забирать вещи?

— Это твоя квартира, — грустно качаю я головой, — Тут даже в холодильнике продукты лежат так, как ты их положил…

— Это не я так их положил! — на секунду Артура взрывает, и он перебивает меня, — Это называется «товарное соседство»! Только ты можешь хранить открытый йогурт, который в принципе не хранят, рядом с сырыми яйцами!

Мне нечего сказать в ответ. Просто жму плечами. Встаю, достаю из шкафа кожаный рюкзачок и уже осознанно складываю в него только самое необходимое. Белье, одежда на завтра. Подхожу к тумбочке и сметаю с полки косметику.

— Дарья…

— Что? — спрашиваю тупо и смотрю в бок.

— Я передавил тебя. Я осознаю и отпускаю. Наешься свободы. Только следи за дозировкой, чтобы не затошнило, — мне кажется, что Артур просто открыто надо мной издевается, упиваясь собственной идеальностью. Но не смея прервать его, я обтекаю, — Но учти, когда ты вернёшься ко мне, я буду ждать полной принадлежности.

— Ты серьезно? — я нервно хихикаю, — Считаешь, что у нас что-то ещё может быть… После всего… — я развожу руками в стороны.

— О! — небрежно хмыкает мужчина, — Не забывай, что я — адвокат, детка. И меня крайне сложно удивить человеческим попустительством к самому себе, — он медленно разворачивается и идёт в сторону двери, — Закачивай с вещами, я провожу.

Ещё несколько минут я забиваю рюкзачок. С какой-то абсурдной смиренностью принимая, что Артур собирается собственноручно передать меня Егору. Это так в его стиле. Утопить провинившегося до дна, а потом сверху великодушно раздавать плюшки. И чтобы те благодарно целовали руки. А у нас? Это уже дно? Тогда я ещё выплыву, а если оно глубже и это только плотный ил, за которым дыра?

Зависаю перед зеркальной дверцей шкафа и понимаю, что ухожу из дома (дома?) в мини. Чёрная гипюровая ткань с серебряной нитью плотно облегает бёдра и держится только на тонких бретелях. Первым порывом хочу переодеться, но потом торможу. Пусть оба смотрят. Я сегодня такая. Я красивая, даже несмотря на припухшие глаза. И балансируя на своих гранях истерики, я нахожу в тумбочке красную помаду и жирно обвожу ею губы. Стираю следы потекшего макияжа, поправляю тушь, достаю из коробки лаковые туфли на шпильке и надеваю.

— Я смотрю, ты готова, — оборачиваюсь на голос Артура.

Он стоит в дверях спальни и сканирует меня цепким, красноречивым взглядом, тормозя сначала на длинне платья, а потом на красных губах.

Повинуясь привычке, моя рука дергается вверх, чтобы тут же стереть помаду, но в последний момент я заменяю жест, и заправляю волосы за ухо.

— Выглядишь, как дорогая проститутка, — констатирует Артур, — Он именно таких любит? — его бровь пренебрежительно изгибается, — Я не удивлён.

— Если чьё-то мнение отличается от твоего, — я гордо вскидываю голову и прохожу мимо него в коридор, — Это не значит, что оно — неверное.

— Надень куртку. На улице дождь. — Артур подает мне чёрную кожанку, — Сопливыми бывают только жены. Для любовницы — это сомнительный бонус.

Мне нечем это крыть, я подавленно молчу, и мы выходим из квартиры.

Мысленно аплодирую Артуру, снова чувствуя себя лужицей возле его идеальных ботинок. Интеллигентно опустить человека до самого плинтуса — это талант. Завтра же! Завтра после работы я вывезу отсюда все вещи и расскажу своим родителям.

— У меня к тебе только просьба, — Артур жестом приглашает меня в лифт и нажимает кнопку первого этажа, — Не говори пока родителям. Они немолоды. Их стоит подготовить.

Да черт! На тебе, Дарья! И я давлю в себе бессильный стон. Ты же не хочешь мучиться чувством вины, если что? Вот такой здесь подтекст?

— Хорошо, — обречённо киваю, — Подумаем, как это сделать.

— Благодарю…

Двери открываются и Артур выходит из лифта. Я — следом. Десять, девять, восемь, семь… Звучит отсчёт порожек в моей голове.

— Что-то я не слышу ни радости, ни благодарности, — хмыкает Артур, оценивая мой затравленный видок, пока прикладывает электронный ключ к датчику двери.

Звук домофона разрывает мои уши. Я на чистом автомате делаю шаг за порог подъезда.

Взгляд выхватывает желтую машину и темный мужской силуэт в тени от фонаря. Сердце выделывает в груди кульбит и замирает, придавленное чувством стыда. Господи, я ведь действительно чувствую себя дорогой шлюхой. Как смотреть в глаза им обоим?

Егор.

Справа от меня пиликает домофон, и я машинально поворачиваю голову на звук. Даша. Я узнаю ее сразу, даже несмотря на сумерки. Воздух застревает в моих лёгких. Выдыхаю его через силу, полностью превращаюсь в зрение и перестаю ощущать другие внешние раздражители: даже стекающие по щекам капли дождя.

Эта девочка просто невероятно красивая. Длинные ноги, молочная кожа сияет в свете фонаря и оттеняет короткое чёрное платье. Распущенные по плечам длинные волосы обрамляют испуганное личико. Очень испуганное. А красная помада вместе с припухшими глазами создают этакий эффект порочной невинности. Меня дергает движением к Даше на встречу, но в этот же самый момент боковым зрением я вижу ее мужика. Идёт чуть небрежно, явно проигрывая для себя ситуацию и пробуя ее на вкус.

Я нехило напрягаюсь. Не понимаю, что означает их появление вместе. Ты вышел, чтобы мне врезать, чувак? Нет? Да ладно, я бы тебя убил. И я морально готовлюсь сильно не резонировать на его возможные провокации. Имеет право.

Кирсанов подходит ко мне первым. Пару секунд мы безмолвно убиваем друг друга взглядами.

— Так себе я, да? — не сдерживаюсь от едкости.

— Хорошо, что сам понимаешь, — коротко кивает мужик. Переводит надменный взгляд с меня на мою тачку. Усмехается.

Я все ещё жду от него какой-то жести, что его сорвёт, но ничего не происходит. И меня бесит и кипятит, то что я никак не контролирую происходящее.

— Что это значит? — ощущаю, как по моим напрягающимся мышцам разбегается нервный ток.

— Ты же хотел поговорить с ней? — Кирсанов с ухмылкой оборачивается назад, — Говори.

Я слежу за его действием, и натыкаюсь глазами на застывшую в десяти шагах от нас Дашу.

Закусив нижнюю губку, она держит в обнимку небольшой чёрный рюкзачок, и глазами полными паники смотрит на нас. Пытаюсь немного включиться в логику происходящего. Если бы Дарья, осталась с ним, то хрен бы вышла из дома, да ещё и с рюкзаком. Следующая мысль, алогичная, но очень похожая на правду проходится морозом по коже. Он что? Открыто отдаёт ее мне? Мир взрывается в моей голове на части. Ты, блять, точно человек, мужик? Аааа! Да ну нахрен! Так мастерски унизить женщину — это, сука, талант.