Двадцать лет Первушин с семьей прожил во Франции. После Второй мировой войны успешно выдержал экзамен и стал переводчиком Организации Объединенных Наций, а также преподавателем русского языка для дипломатов. Но вид на жительство в США получил только в 1976 г., когда решил наконец рассказать сотрудникам ЦРУ историю с телеграммой, посланной Д.И. Ульяновым в 1923 г. Видимо, после этого признания ЦРУ поверило, что Первушин не скрытый коммунист, не агент КГБ, а единственный племянник В.И., добровольно оставшийся за рубежом.

За время работы в ООН Первушину довелось побывать в разных странах. Не был он только на своей родине. Многие дипломаты и сотрудники ООН обязаны Первушину знанием русского языка. Ему приходилось встречаться с видными государственными деятелями. Память Первушина сохранила рыдание А.Я. Вышинского, когда он узнал о смерти И.В. Сталина. «Это был ужасный человек», — сказал о А.Я.Вышинском Первушин. Впрочем, думаю, что и о Сталине он был не лучшего мнения. Памятным оказалось для Первушина и 11 октября 1960 г., когда Н.С. Хрущев во время выступления премьер-министра Великобритании Г. Макмиллана, сняв ботинок и стуча им по столу, доказывал «преимущество пролетарской дипломатической этики перед буржуазной дипломатией во фраках» (как пояснил нам, молодым лекторам-международникам, заведующий лекторской группой Ленинградского обкома КПСС В.И. Сурин). Именно Первушин вел в этот день синхронный перевод на русский язык. Хрущев остался переводом очень доволен. Пригласил к себе переводчика, тепло поблагодарил его и даже на прощание обнял. До конца дней Н.С. Хрущев, видимо, так и не узнал, чьим племянником был так понравившийся ему переводчик ООН. Иначе Хрущев, человек очень экспансивный и преклонявшийся перед Лениным, возможно, обязательно пригласил бы Первушина посетить родину.

В середине 60-х годов Первушин ушел из ООН и вновь занялся научной и педагогической деятельностью. Он написал сотни научных статей, опубликованных в различных американских, канадских и европейских изданиях. Но теперь предметом его исследований была не экономика, как раньше, а русская история и литература. Это видно и по вышедшему в 1989 г. в издательстве «Эрмитаж» сборнику эссе Первушина «Страницы русской истории». В эти годы Н.В. Первушин работал в университетах Монреаля и Оттавы и за научные и педагогические заслуги был удостоен звания профессора.

При Норвичском университете (штат Вермонт, США) он вместе с коллегами создал Русскую школу, где желающие могли изучить русский язык и культуру. Здесь он в течение многих лет работал директором, а потом преподавателем. В 1975 г. Первушину была присвоена степень доктора гуманитарных наук Норвичского университета. Первушин является одним из создателей Международного общества по изучению жизни и творчества Ф.М.Достоевского[261].

В 1987 г. Первушин опубликовал в журнале «Грани» статью «Кто был Александр Бланк?» В ней он сообщал читателю, что обратился в Академию наук СССР с вопросом, где он может найти документы о своем прадеде, но ответа не дождался. Это и понятно. Вопрос о том, сообщать ли Первушину о его прадеде, решала не Академия наук, а ЦК КПСС.

Тогда Первушин прибегнул к собственному расследованию. Но те сведения, которые он нашел, далеко не всегда соответствовали действительности. Например, он полагал, что отец А.Д. Бланка был, вероятно, военным лекарем Черниговского полка и скончался в 1812 г. Неправильно называет он и начало работы Бланка полицейским врачом («между 1826 и 1833 годами»), считает, что И.Ф. Гроссшопф представлял в Петербурге торговый дом Шнейдера и скончался в 1845 г. По его мнению, Бланк с семьей переехал на Урал после 1833 г., дочь Мария родилась в 1837 г., что неверно, и т. д. Не буду специально останавливаться на допущенных Первушиным ошибках. Читатель этой книги найдет в ней сведения по всем затронутым вопросам. Скажу только, что Первушин был прав, поставив вопрос: «Неужели нельзя открыть архивы и сообщить подробно о происхождении и жизни незаурядного врача и большого оригинала доктора Александра Бланка?»[262]В 1990 г. на страницах «Литератора» я попытался ответить на него. Не знаю, узнал ли об этом Николай Всеволодович, который после смерти жены в 1977 г. жил в Монреале. У Первушина есть дочь, которая по специальности является художником и искусствоведом, а также двое внуков и двое правнуков. Кроме этого, в России живет племянник, приглашавший Первушина в гости. «Но уже возраст, — сказал Первушин корреспонденту «Комсомольской правды» П. Веденяпину. — Уже поздно. Хотя я еще вполне здоров — могу много ходить, писать, читать. Словом, стараюсь вести по мере сил активную жизнь. А Россия… Я всегда чувствовал себя русским, одно время был французом, потом американцем, но все это ради того, чтобы только выжить…» «…Родство с Лениным спасло меня от ранней смерти», — подчеркнул Первушин, однако это не сделало его сторонником двоюродного дяди. Недаром свою книгу, вышедшую в 1989 г., он озаглавил «Между Лениным и Горбачевым. Мемуары родственника и критика Ленина». Скончался Первушин в Монреале 14 июня 1993 г.[263].

Такова судьба самого известного (не считая членов семьи Ульяновых) из потомков А.Д. Бланка.

В конце 80-х годов XVIII в. в Петербург приехал новый представитель любекской фирмы «Фридрих Шаде и К°» Иоганн Готлиб Гроссшопф. Фирма осуществляла экспорт хлеба из России, и дела ее шли весьма успешно. Вскоре в многочисленной иностранной колонии Петербурга молодой немецкий коммерсант познакомился с семейством выходца из Швеции, преподавателя Академии художеств Карла Эстедта. Через некоторое время он сделал предложение его дочери Анне Беате. Они обвенчались 2 марта 1793 г., в тот день, когда Анне исполнилось двадцать лет. Родившаяся у них дочь, названная также Анной, станет со временем матерью, бабушкой. Бабушкой В.И. Когда я писал очерк «Генеалогия рода Ульяновых», то указал, что немецкая ветвь — генеалогия рода Гроссшопфов— в отличие от шведской совершенно не разработана. Поэтому я не решился утверждать, жили ли немецкие предки В.И. в Петербурге и России до приезда сюда его прадеда И. Гроссшопфа или же он был здесь первым представителем рода Гроссшопфов. Однако вскоре после опубликования моего очерка президент Русского генеалогического общества, директор Института генеалогических исследований И.В. Сахаров сообщил мне, что исследование на эту тему было проведено в Германии. Спустя еще некоторое время я прочитал статью сотрудницы ульяновского филиала Музея В.И. Ленина Е.В.Томуль «За строкой архивных документов»[264], из которой было видно, что она пользовалась разработками немецких исследователей. Поэтому я счел возможным обратиться в ЦПА ИМЯ при ЦК КПСС с просьбой сообщить, в каком печатном органе опубликованы материалы о Гроссшопфах. В письме от 28 февраля 1991 г. за № 188 заместитель заведующего ЦПА ИМЯ при ЦК КПСС Ю.Н. Амиантов ответил: «По имеющимся в нашем распоряжении сведениям генеалогия Грошопфов опубликована в брошюре Уно Виллерса «Ленин в Стокгольме».