меня и настоящее. Лишили меня всего, что я имел, всего, что заставляло биться мое сердце. Да, я хожу, разговариваю, но это все – рефлексы, дерганье механической игрушки, безучастно ожидающей, когда закончится завод пружины. Это – не жизнь, и я не могу умереть, я могу лишь прекратить существование.

– Бекташ Руорн, смертным не пристало упрекать богов.

– А мне наплевать! – огрызнулся тот, дерзко вскинув голову и взглянув прямо на закутанную в белое Наместницу. – Я уже не смертный, я – мертвый и теперь могу говорить все, что пожелаю. Даже вам. У мертвецов, знаете ли, тоже есть определенные привилегии. Мне теперь наплевать, что вы обо мне думаете и как со мной разделаетесь. Мне… – первоначальный запал Руорна угас, и он снова бессильно уронил голову. – Мне просто… мне уже все равно.

Он чувствовал, что после этих слов его глаза должны были наполниться слезами, но охватившее его отчаяние отказывалось прорываться наружу. Оно всего-навсего лишило его последних сил.

Пауза затягивалась. В звенящей тишине было слышно, как за окном чирикают воробьи, облюбовавшие дворцовые подоконники. Наконец, с трона донесся легкое дуновение, отдаленно напоминающее вздох.

– Ни один человек, будь то смертный или Служитель, не позволял себе говорить со мной таким тоном, – нарушила молчание Сиарна, – и когда-нибудь я вам, Бекташ Руорн, это припомню. Что же касается вашего дальнейшего существования, то вы возьмете на себя подготовку и проведение официального визита государственного секретаря Галактической Республики Леона Аустова на Клиссу. Вы заварили эту кашу – вам ее и расхлебывать. Вы разработаете и согласуете со всеми вовлеченными сторонами программу его пребывания, встретите господина Аустова и его внучку по прибытии, и будете неотступно сопровождать их до самого отлета. Вы станете тенью госсекретаря, вы будете отвечать на все его вопросы и удовлетворять его малейшие капризы. Я дам ему свою Аудиенцию. Вам все ясно?

– Да, моя Госпожа.

– Вы свободны… Младший Советник Руорн.

Прием у Верховной Жрицы близился к своему завершению, когда дверь ее кабинета резко распахнулась и Руорн, сопровождаемый протестующими возгласами адъютантши, буквально влетел внутрь. Дэлери недоуменно нахмурилась, но тут ее взгляд упал на плащ, по отворотам которого неспешно проступал серебристый узор. Еле заметного движения ее пальцев было достаточно, чтобы посетители, проявив редкостную сообразительность и расторопность, покинули кабинет, сжимая охапки документов.

Когда дверь захлопнулась за последним визитером, Руорн вскинул руку и, наставив на Верховную указательный палец, двинулся вдоль стола.

– Я тебе доверял, как родной сестре! Я излил тебе свою душу, а ты… ты прямиком помчалась к Сиарне и все ей выложила! Все до последнего слова! – он буквально задыхался от ярости. – Как ты могла так поступить со мной?!

– Ты зарываешься, Бект, – голос Дэлери оставался ровным и бесстрастным. – Пожалуйста, не забывай, с кем говоришь. Остынь и давай еще раз с самого начала, но уже спокойно.

– Остыть?! Мне?! После того, как ты так бессовестно меня предала?! Ну уж нет!

– Ты говоришь о нашем ужине?

– Разумеется! О чем же еще?!

– Тогда будь так любезен, помолчи минутку и послушай меня.

– Ну?

– Если ты думаешь, что откровенничал в «Прайме» со мной, то вынуждена тебя огорчить. На самом деле, я даже понятия не имею, о чем Она тебя расспрашивала, и что ты Ей там наплел. Тебе все ясно?

Руорн застыл как вкопанный, пытаясь переварить услышанное.

– Так что свои претензии ты высказываешь не по адресу, Бект, – Дэлери развела руками. – Это не я придумала, таково было пожелание Сиарны, а Ее воля для меня – закон. Мне тот ужин и так очень дорого обошелся, а тут еще ты со своими детскими обидами…

– Мама дорогая! – обхватив голову руками, Советник рухнул на ближайший стул. – Какой же я тупица!

– Верно подмечено, – хмыкнула Верховная, глядя на потрясенного Руорна с ироничным сочувствием.

– Я должен, должен был догадаться! – в отчаянии он ударил кулаками по столу с такой силой, что стоявшие на нем бокалы дружно подпрыгнули. – Твое внезапное приглашение сразу должно было вызвать у меня подозрения… Но почему я не заметил перемен в твоем голосе, в твоем поведении? Неужели я был настолько слеп?!

– В тот вечер ты бы не признал даже собственное отражение в зеркале. Извини, но мне пришлось принять некоторые меры предосторожности.

– Ох, и наговорил же я тогда всякого!

– Твой заметно посвежевший плащ намекает, что все не так уж и плохо, – усмехнулась Дэлери. – Кстати, прими мои поздравления.

– Да, спасибо, но… все-таки жаль, – Руорн покачал головой. – В какой-то момент я даже поверил, что тебя беспокоит моя судьба, что не всем вокруг я безразличен.

– Если это утешит тебя, Бект, то все, что было сказано в машине по дороге в ресторан, было сказано мной. И совершенно искренне.

– Спасибо, Виан. Я этого не забуду, – Советник встал и шагнул к двери. – Думаю, мне требуется какое-то время, чтобы все утрясти в голове. И… извини за вторжение.

– Бект! – окликнула его Дэлери, когда он уже взялся за дверную ручку.

– Что?

– Я и в самом деле чертовски рада, что ты снова с нами!

С этого дня жизнь вокруг Руорна закипела с новой силой. Его фишку снова вбросили в игру, только на сей раз он оказался в самом низу административной пирамиды, на вершине которой восседал еще пару недель назад. Пружины и шестеренки огромного механизма подхватили и закружили Младшего Советника в ураганном вальсе. Те самые колесики, движением которых он ранее повелевал одним мановением руки, теперь швыряли его из стороны в сторону, обращаясь с ним, как с шариком от пинг-понга.

Спланировать и согласовать столь ответственный визит в столь сжатые сроки – задача не из простых, и он в полной мере ощутил на собственной шкуре, что значит «мальчик на побегушках».

Бегая по инстанциям, он с неподдельным интересом наблюдал за тем, как реагируют на него хорошо знакомые люди. Младшему Советнику Руорну теперь приходилось ходить на поклон к тем, кто еще недавно сам отсиживал зады в его приемной. Иногда привычки въедаются так глубоко, что вытравить полностью их не удается никогда. Что любопытно, создавалось впечатление, будто подавляющее большинство Служителей, с которыми пересекался Руорн, даже и не пытались этого сделать. Они по-прежнему обращались к нему не иначе как «мой господин», все