Дома он, освежившись, покосился на стол, где лежали тексты десятиклассников.

Может, дать себе передышку? Не проверять сегодня работы?

Мысль, в принципе, здравая. Выходной ведь…

Но чем ещё заниматься? Фильмы смотреть? Читать скачанные книжки, какую-нибудь фантастику для разгрузки мозгов? Ха-ха десять раз. Фантастики у него и так выше крыши, без всяких книжек…

А серьёзных дел тут, в реальном Усть-Кумске, у него сейчас нет. Было бы, конечно, неплохо поговорить с Варей, предполагаемой ведьмой, но для этого надо попасть на хутор. Как это сделать? Ответ до сих пор не найден. Зато есть надежда, что новые подсказки появятся в выдуманных мирах…

Роберт посмотрел на часы — начало второго. Рановато, конечно. Обычно он читал вечером, а утром просыпался в новой реальности. Ну да ладно, сегодня сделает исключение.

Он сел за стол и взял сочинение, которое сдала Катя.

Итак, поехали.

«У нас в стране (и в городе тоже) всё получается криво, потому что мужики забрали всю власть. А женщин никто не слушает. Вот если бы было наоборот…»

Роберт страдальчески застонал.

Она издевается?

Хочет его в матриархат запихнуть? В какую-нибудь особо изощрённую версию, где мужикам и пикнуть нельзя? Или, например, к амазонкам. Чтобы вместо киберов со шприцами за ним гонялись озверевшие тётки с копьями…

Но раз уж взялся, надо дочитывать.

«Женщины взрослеют быстрее, это все знают. А мужики иногда всю жизнь ведут себя как малые дети. Просто игрушки у них меняются. Вместо заводных машинок — спорткары и гелендвагены. И хорошо ещё, если так! Потому что бывает — как сидел в детстве за компом с каким-нибудь шутером, так и во взрослости с ним сидит…»

Роберт мстительно написал на полях: «Катя! Выражайся по-русски! Правильно будет — во взрослой жизни, а не во взрослости». Отложил ручку, продолжил чтение.

«И к женщинам мужики относятся как к игрушкам. Смотри, типа, моя круче твоей, потому что у неё большие… (тут я пропустила слово, Роберт Александрович, но вы догадаетесь). Да, и ещё обидно — женщин в России больше, чем мужиков. Это по статистике. Чтобы самцы, значит, могли выбирать и при этом ещё капризничать — нет, мне эта не нравится, дайте вон ту. Ну идиотизм же! Короче, пока мужчины не научатся ценить женщин по-настоящему, лучше у нас не станет».

Роберт долго сидел, не зная, как на это ответить.

Потом всё же накорябал: «Спасибо, Катя. Да, пожалуй, проблема имеет место — хоть и не в столь гипертрофированном виде, как ты её изложила. С одной стороны, равенство полов у нас закреплено в конституции, там есть соответствующий параграф. С другой — это равенство не всегда соблюдается. И всё-таки посмотри — в российском правительстве, например, есть женщины-министры. А как историк не могу не напомнить — на троне у нас сидели не только императоры, но и императрицы. Одну из них (твою тёзку, кстати), Екатерину Вторую, назвали даже Великой…»

Снова задумался, подыскивая эффектную фразу, чтобы закруглить комментарий, но в голову лезла всякая заумь. В конце концов он написал просто: «Ну и вообще, не каждый мужчина — капризный хам. Думаю, ты и сама с этим согласишься».

Он пересел из-за стола на диван.

Показалось, что за окном туча закрыла солнце, но нет — это лишь затемнялся кадр перед новой серией.

Роберта разбудило предчувствие чего-то совершенно особенного. Предчувствие это проникло в сон, пощекотало разум игриво. Вставай, мол, лежебока, а то прозеваешь всё, к чему так долго готовился.

Он вскочил, тряхнул головой. Часы показывали половину шестого, солнце сползало вниз по бледному небу — до заката остался примерно час. Роберт был рад, что выспался днём. Ночью ему предстояли совсем другие дела — некогда будет дрыхнуть.

Его переполняла бодрость, молодая свежая сила. Он несколько раз отжался от пола, потом отправился в ванную. Долго, тщательно брился. Физиономия в зеркале, может, и не лучилась избыточным интеллектом, но выглядела всё же вполне осмысленной. Не хуже, по крайней мере, чем у других…

Он надел чистую рубаху, выглаженную заранее. Мог бы даже причесаться, наверно, ради такого случая, но стрижка была слишком короткая, и причёсывать было нечего.

Спустился по лестнице и вышел во двор. Зной вроде бы начал нехотя отступать — ещё не исчез совсем, но уже не грозил расплющить своим раскалённым прессом. Это радовало. Сейчас был самый неподходящий момент, чтобы мокнуть в своём поту.

Дедок на лавочке у подъезда спросил с усмешкой:

— Что, учитель, и ты туда же?

— Угу. А куда деваться?

— Оно и верно. Может, хоть тебе подфартит. Хотя я бы на твоём месте губу особенно не раскатывал. Там таких дрищей — завались. Воз и маленькая тележка, пятачок за пучок. Кто-то посолиднее нужен…

Мимо прошла семья — мужик лет пятидесяти, седоватый, но высокий и крепкий, и двое сыновей. Старшему отпрыску был примерно тридцатник, младшему — около двадцати; и тот, и другой — подкачанные, спортивные, загорелые. Все члены семейства покосились на Роберта без симпатии и сели в серебристую «мазду», припаркованную поблизости.

— Во, видал? — сказал дед на лавочке. — Этим, может, чё и обломится. Да и то не факт. А ты — так, массовка, чисто для понта. Ну, хоть развеешься, прогуляешься…

— Вы, я смотрю, умеете поддержать.

Дедок злорадно хихикнул. Роберт вышел через дворы на улицу, ведущую к центру города. Настроение у него не испортилось — он и без того трезво оценивал свои шансы. Даже чисто математически они, мягко говоря, не особенно впечатляли. А уж если учесть, по каким критериям обычно происходил отсев, то и вовсе.

Но надежда не угасала.

Перед местным ДК царило нервное оживление. Народ продолжал подтягиваться. Парковка была забита, водители тормозили на прилегающих улицах. Многие, впрочем, сразу приходили пешком, как Роберт. Слышались взрывы смеха, язвительные приветствия.

В здание начали запускать, как только солнце скрылось за горизонтом.

На входе дежурили полицейские. Роберт вытянул руку с идентификационным браслетом. Сканер утвердительно пискнул, двери раздвинулись.

В фойе было прохладно и темновато. Свет, несмотря на сумерки, не включался — это была традиция. Дожидаясь начала шоу, соискатели обменивались прогнозами. Роберт прибился к ближайшей группе, вслушался в разговор.

— Короче, мужики, — говорил бородач в желтоватой тенниске, — есть инфа, что финансовую срезку отменят. По крайней мере, на эту осень. То есть вообще из критериев исключат. Врубаетесь, да?

— Брехня, — обронил мажор в дорогом костюме. — Имущественный ценз — в приоритетных настройках. Как был, так и остаётся. И правильно, я считаю. Нищеброды им не нужны…

Плазменный экран засветился, и разговоры смолкли, как по команде.