как много лет назад на закате у моря, когда она мечтательно произнесла, что ее душа поселится именно там. Михаил задохнулся от счастья и даже обронил пару слезинок, пока следовал за своей матерью по секретному узкому коридору. Они вышли к узкой лестнице, поднялись наверх, а спустя несколько минут оказались в просторной столовой, в которой он когда-то бывал и сидел за столом под бдительным взглядом карлика и одноглазой женщины, не выносящей разговоры о революции.

— Не удивляйся, — улыбнулась Лидия Андреевна, видя вопрос в глазах сына. — Это так удобно, когда все рядом! Приходится, конечно, создавать иллюзию расстояния — возить гостей по Москве, прежде чем они попадают сюда. О том, что это убежище находится над «Черными очами», знает очень мало людей. Ты вошел в узкий круг избранных!

Михаил улыбнулся. В столовую вошла женщина с неприятным лицом, одна часть которого была сильно повреждена.

— Это Софья. Она была анархисткой, — представила ее Лидия Андреевна мягким голосом. — Я взяла ее сюда в помощь. Она очень спокойная и вкусно готовит.

— Почему была анархисткой? А теперь? — произнес Михаил, но тут же с опаской посмотрел на женщину, которая не обращала на его слова никакого внимания и, разлив уху по тарелкам, развернулась и ушла, не произнеся ни звука. Он тут же вспомнил женщину с черной повязкой на глазу, которая умела читать мысли. Его мать с прискорбием сообщила, что вспыльчивая дама была склонна к самоубийствам и лишила себя жизни, удавившись.

— Она потеряла смысл жизни и разочаровалась в идее революции. А это ведь страшно — утратить цель… Не уберегли мы ее! — с печальным вздохом произнесла черноглазая женщина, задумчиво уставившись на свою тарелку. В ее супе лежала голова рыбы, которая вызывала у нее омерзение. Вдруг милая улыбка исчезла с лица Лидии Андреевны, она рассвирепела и, схватив тарелку, швырнула ее о стену. На грохот принеслась Софья, и после того, как перст разъяренной женщины указал на рыбью голову, прислужница, взмахивая руками, начала что-то объяснять знаками.

— Иди прочь! — прохрипела Лидия Андреевна и на мгновение замерла, уставившись перед собой, а после снова стала приветлива и улыбчива.

— Софья здесь недавно, не привыкла еще и не все правила знает. Да ведь не все ей и объяснишь порой! Она глухая, с одной стороны это очень удобно, поэтому я ее и взяла к себе в дом. После каторги вернулась без здоровья и обратилась в наш «Черный крест» за помощью. А мы и создавали его, чтобы помогать отвергнутым. Она, кстати, — дама знаменитая, в прежние годы на царя покушалась, но неудачно. Зато после несколько губернаторов пали от ее рук, хотя славу приписали себе другие люди, которые и бомб-то в руках ни разу не держали! Что за время? Даже и в этом правды не найдешь!

Михаил радовался столь приятной компании и внимательно слушал ее рассказ.

— Почему люди соглашаются на убийства? — поинтересовался он. — Бомбы… это так опасно!

— Если человек идет на террор — на то есть причина. Софья верила в победу социализма, пока не осознала, что служила палачам, проливающим кровь невинных людей чужими руками. Она пошла против большевиков и в девятнадцатом году попала в тюрьму…

— Вы познакомились в тюрьме?

— Что? В тюрьме?

— Просто нам в Крыму стало известно из письма, что вас арестовали и затем вы исчезли…

— Прекрати! Немедленно прекрати об этом говорить, слышишь? — торопливо произнесла Лидия Андреевна, и, резко выскочив из-за стола, вышла из столовой, оставив озадаченного ее необычным поведением сына в одиночестве.

Лье спала долго, а когда открыла глаза, вскрикнула, увидев сидящую напротив Душечку, она смотрела на нее отстраненно и задумчиво, на лице был синяк, и нижняя губа была разбита.

— Как ты вошла? — испуганно уточнила новая хозяйка квартиры.

— Через дверь, — отозвалась гостья еле слышно.

— Давно ты здесь?

— С самого утра…

— Что с твоим лицом?

Вдруг Душечка зарыдала, громко, с причитаниями и завываниями, плотина отчаяния прорвалась, и поток воды из глаз никак не затихал в течение часа. Чтобы ее успокоить Лье пришлось открыть бутылку шампанского, которую ей прислал Борис Дмитриевич, изображая щедрого поклонника. С этой ролью он справлялся превосходно и все девицы в «Черных очах» завидовали этому постоянству.

— Он скуп, — кривилась Лье.

— Скуп?! — удивлялись девушки. — Он ходит на все твои выступления и перебивает ставки всех остальных, выкупая тебя до самого утра.

— И еще покупает одежду! Мне мой кавалер лишний раз пирожного в кондитерской не купит, — пропищала смешная миниатюрная блондинка, которую называли «Церковная мышка» за ее проворность и почти ангельское выражение лица.

— Вот если бы он дарил мне украшения, — вздыхала скорбно Лье, продолжая свою игру. Она боялась, что кто-нибудь заподозрит ее в сговоре.

— Не жадничай, девочка, иначе пойдешь по рукам! — строго произнесла Мать революции, которой нравилось, что у одной из танцовщиц всего один партнер, при этом он ее не избивает, а значит, нет необходимости тратиться на доктора и акушерку, услуги которых были весьма дороги.

— Можно подумать, ты вышла за него замуж! — посмеялась над ней «Церковная мышь» и задребезжала своим забавным смехом — будто кто-то стучал вилкой по хрустальной рюмке.

Она в последнее время почти каждую ночь проводила в гостиничном номере Бориса Дмитриевича и делила с ним постель «по-братски», как он это называл. Мужчина настаивал на том, чтобы девушка укрывалась одеялом, а сам спал поверх него, отодвинувшись на край кровати. Однажды она как бы невзначай, сдернула с себя одеяло, представ пред ним в тоненькой полупрозрачной комбинации. Она слышала, как он вздохнул, видимо, разглядывая ее, а после бережно укрыл. Лье казалось, что между ними возрастает напряжение, но мужчина держал дистанцию. Девушка привыкала к нему, к его уверенности и силе, чувствуя себя защищенной, словно он был родным человеком. Она верила, что их связывает не только планируемая поимка и разоблачение Черной моли, но и теплая привязанность, которую любовью Лье называть не спешила. После того, как девушка умолила не называть ее Ольгой Павловной, мужчина придумал забавное прозвище — Птаха, — которое ей приглянулось, и она с радостью летела на любой его призыв.

— Я несчастна, Лье, я очень несчастна… Я не знаю и не понимаю, как ты живешь и миришься с этой ужасной действительностью! — произнесла Душечка, с трудом успокоившись. Она почти сразу выпила всю бутылку шампанского, и это смягчило ее боль, женщина обмякла и расслабилась, усевшись прямо на полу возле кровати.

— Нам не приходится выбирать времена, — делилась своими умозаключениями восходящая звезда «Черных очей», которая училась принимать жизнь такой, какая она есть. — Мы были рождены