— Трать, сколько хочешь. В конце концов платит-то Миафан. Как истинная дочь Волшебного Народа, Ориэлла была горда, но не тщеславна, особенно, когда речь шла всего лишь о внешности, и то, как реагировал воин на ее новую красоту, одновременно и радовало, и тревожило девушку. Все чаще она замечала, что Форрал смотрит на нее, но когда Ориэлла пыталась поймать его взгляд, он быстро отворачивался. Неожиданно для себя Ориэлла обнаружила, что сама играет в эту же немую игру, а мимолетная улыбка и движение мускулов под его загорелой, иссеченной шрамами кожей будят в ней какое-то непонятное томление. Несмотря на свой рост, воин двигался с уверенной грацией прирожденного фехтовальщика. Девушка смотрела на его сильные руки с грубыми пальцами и удивлялась, как такая мощь может сочетаться с удивительной нежностью. Она часто представляла себе, что эти руки касаются ее, ласкают ее, обнимают.., и резко обрывала себя, сбитая с толку и расстроенная своими дикими мечтами.

Исчезло то открытое чувство товарищества, которое соединяло их в детстве. С тех пор, как Форрал вернулся, между ними выросла новая стена — сдержанности, напряжения и возбуждения, к которому почему-то примешивалось чувство вины. И все же, несмотря ни на что, они были неразлучны, и каждый старательно делал вид, что ничего не изменилось, хотя стоило только Форралу войти в комнату, девушку охватывала пьянящая, головокружительная истома.

— Все в порядке, — убеждала себя Ориэлла, ворочаясь без сна в своей маленькой комнатенке в трактире. — Это просто потому, что мы так долго не виделись. Вот и все.

Со временем она даже почти поверила в это. Они заново знакомились, и, по мере того как все больше привыкали друг к Другу, напряжение стало спадать — понемногу.

Иногда по вечерам они встречались с Ваннором или с Марой и Парриком, если тот был в городе, и отправлялись выпить и поболтать в какой-нибудь кабачок.

Их дружба с маленькой воительницей крепла, и вскоре девушки обнаружили, что постепенно становятся лучшими подругами.

Когда стояла хорошая погода, Ориэлла с Форралом, а иногда и Мара, если у нее находилось свободное время, брали в гарнизоне лошадей и устраивали пикник где-нибудь на окрестных холмах, или нанимали лодку, чтобы проплыть с дюжину миль вниз по реке, к морю. Ориэлла никогда раньше не видела моря и сразу же полюбила его. Они купались в сияющих, полных таинственной жизни водах, проводили долгие часы, нежась на солнышке. Тело девушки утратило бледность, приобретенную за годы кропотливых занятий, мышцы начали наливаться силой. Надеясь, что это поможет вернуть их дружбу в знакомое русло, Ориэлла, при горячей поддержке Мары, уговорила Форрала возобновить занятия фехтованием. Поначалу воин отказывался, памятуя о том давнем несчастье, но Ориэлла знала, что в глубине душе он радуется. Миафан давно уже вернул ей меч и, предвкушая, как она снова будет им орудовать, Ориэлла бодро встретила окончание каникул.

И вот наступил день, когда Форрал должен был приступить к своим новым обязанностям, а юная волшебница — вернуться в Академию. Напоследок они решили прогуляться по Главным Торговым Рядам — запутанному лабиринту каменных галерей, в которых теснились сотни маленьких лавчонок и лотков, где обслуживали исключительно зажиточную часть населения Нексиса. Там можно было купить хоть черта в ступе, если, конечно, у тебя есть деньги. Цены там были бешеные, но Форралу и Ориэлле доставляло удовольствие просто бродить по ярко освещенным рядам и мечтать, что бы они купили, если б разбогатели.

Наконец, уставшие и голодные, они остановились у лавки пекаря, откуда доносился манящий аромат свежевыпеченного хлеба.

За прилавком стояла пожилая женщина, но пока Форрал расплачивался за пироги, задняя дверь лавочки отворилась, и появился юноша с подносом лепешек. Увидев Форрала, он замер как вкопанный и уставился на воина своими голубыми глазами. Они отошли от магазина, и Ориэлла увидела, что Форрал хмурится.

— Не расстраивайся, — весело сказала она. — Пусть каникулы и закончились, но мы все равно будем часто встречаться. Форрал покачал головой.

— Не в этом дело, — отозвался он, — тот парень из лавки — я уверен, что видел его раньше, но никак не могу вспомнить, где.

* * *

Анвар ужасно расстроился. Он-то надеялся, что воин его узнает, но, судя по всему, Форрал забыл их встречу на дороге. Впрочем, у человека, который якшается с заносчивой волшебницей — даже если это та, которая, как говорили, принесла дождь (в чем он лично очень сомневался), — едва ли найдется время для сына простого пекаря. Анвар пожал плечами и поставил тяжелый поднос на прилавок.

— По-моему, этого хватит, — сказал он матери. — Если хочешь, отдохни, а я займусь покупателями. Риа улыбнулась, — Спасибо, родной, я совсем не устала. Давай, беги, я знаю, у вас с Сарой сегодня свидание.

— Ты правда не устала? — С тех пор, как Торл купил магазин, жизнь Риа стала гораздо легче, но Анвар по-прежнему старался беречь мать как только мог.

Риа обняла сына.

— Ну конечно, все равно уже почти пора закрываться, а вечер такой чудесный. Вам, молодым, надо радоваться жизни. Да, и передай Саре от меня привет!

— Обязательно, мама. — Улыбнувшись ей, Анвар скинул белый фартук и выскользнул из магазина.

Спеша на свидание, Анвар невольно задумался о тех переменах, что произошли в его жизни с тех пор, как он встретил Форрала. Когда дед умер, Торл обнаружил в комнате старика сундук, полный чудесных резных фигурок. Как это часто случается, после смерти художника его творения выросли в цене, и изящные поделки деда вскоре вошли в моду среди зажиточных горожан. Предприимчивый Торл быстренько сколотил на этом небольшой капиталец, и это позволило ему осуществить мечту своей жизни. Мечта была проста, «но оригинальна. Он купил в Рядах магазинчик, и хотя этот закуток был слишком мал для пекарни, все же поставил там единственную печь. Из дома он привозил на повозке противни с почти готовым хлебом, допекал его в лавочке, и соблазнительный запах свежевыпеченного хлеба распространялся по Рядам, привлекая толпы покупателей.

Несмотря на временные трудности, вызванные засухой, его бизнес процветал, и вся семья была при деле. Риа с Анваром работали в магазине, а Берн и Торл трудились в пекарне. Берн любил свое ремесло, и было ясно, что со временем он станет таким же превосходным пекарем, как и отец. Анвар знал, что брат мечтает убрать его с дороги и без помех унаследовать отцовское дело. Если честно, то это было бы справедливо. Анвар мечтал быть менестрелем и его совершенно не привлекала карьера пекаря. Но он понимал, что пока жив отец, свое мнение он может оставить при себе.

Анвар совсем пал бы духом, если бы не музыка и Сара. Длинными летними вечерами они встречались у реки и бродили по лесистым берегам, пахнущим сырой землей и диким чесноком. Иногда они прихватывали с собой бутылку вина и краюху хлеба из отцовского магазина и проводили на берегу всю ночь, предаваясь любовным утехам.

При мысли об утехах ноги Анвара быстрее зашагали по пыльной тропинке. Он сгорал от нетерпения увидеть Сару. Во время засухи ему так не хватало поездок на мельницу! Отец заставил их с Берном рыскать по деревням и обшаривать рынки Нексиса в поисках продуктов, чтобы прокормить семью в это тяжкое время. По сути дела, именно поэтому Анвара и не было в городе, когда поднялся мятеж, и он пропустил так называемое чудо, нежданный дождь. Однако Сара там была, и у Анвара леденело сердце, когда он думал, каким опасностям подвергалась она во время мятежа — хотя девушка упорно отмалчивалась, когда он расспрашивал ее об этом.