Элизабет под утро пришло волнение. Снился ее демон. При чем сон оказался очень тревожный: Алекс бежал по лабиринту темных улиц, стрелял в кого-то, но не мог попасть. Он кричал, но слов не было слышно, зато очень ясно чувствовалась его тревога. От Алекса это чувство будто перетекло в Элизабет, и она окончательно проснулась. Отбросила покрывало, встала, и как была полностью раздетой, шлепая босыми ногами по полу, пошла в ванную. Теплые струи душа не добавили ни покоя, ни расслабления. Сделав себе быстрый завтрак из двух яиц и ломтика жареного хлеба, баронесса взяла эйхос. Тот самый серый с приятной голубой окантовкой, который подарил Елецкий со словами «Он очень подходит к твоим глазам, когда они счастливы». Хотя Элиз уговаривала себя не беспокоить своего демона, пока он на отдыхе, обещала потерпеть без общения с ним несколько дней, сегодня баронесса не выдержала и решила отправить Алексу сообщение. Просто узнать, как ему отдыхается под карибским солнцем и напомнить, что она любит его. Так и сделала: глядя на экран, где в туэрлиновом свете мерцала надпись «Мой Алекс», наговорила все, что хотела.

Быстро позавтракав и допив кофе, англичанка встала, и начала приводить себя в порядок. Сегодня в половину одиннадцатого у нее была тренировка в зале «Витязь» вместе с Сашей Растопиным. Елецкий еще не знал, что Элизабет ходит в зал, хотя он точно знал, что Растопин очень расположен к ней, и может быть даже влюблен. Вышло так, что когда в тот же день после отбытия Александра Петровича на Карибы баронесса зашла в сыскное агентство к Торопову, попросить дротики для остробоя, то встретила в коридоре Растопина. Разговорились, она сказала, что нужны дротики под ее великолепный «Гарант-СТ-95». Прежние кончились, потому как она учится стрелять в своей квартире, приспособив толстую доску. То, что на этой доске Элиз нарисовала своего мужа, она говорить не стала. Вот тогда Растопин и предложил ей посещать тренировки в зале «Витязь», где было специально отведенное место для стрельбы, а в соседнем зале можно было потренировать навыки самообороны. Уж такое предложение Элизабет с радостью приняла. Когда-то капитан Картер ее учил стрелять в своем тире в подвале — ей это очень нравилось, а с Сашей Растопиным должно понравиться еще больше.

Вчера во время тренировки случилось то, что Элизабет не знала, как принимать, как оценивать это маленькое, но заметное потрясение. После стрельбы, когда они перешли в зал для отработки приемов самообороны, Элиз сдержанно защищалась от атак Растопина, легко запоминая все его наставления. В один момент она вдруг не смогла удержать своего демона — не Алекса, а живущего в сознании — слишком резко выбросила ногу вперед и попала Растопину в пах. Попала, наверное, сильно. Сашу скрутило от боли, и он, крепко сцепив зубы, осел на тренировочный матрас.

— Прости! Саш! Я нечаянно! — Элиз опустилась рядом с ним, обняла его и поцеловала в щеку.

— Как у тебя это все получается⁈ Я не представляю, Элизабет! — простонал он, скорчившись, делая долги вдохи и выдохи.

— Вышло так, прости, — она погладила его волосы.

— Ради твоего поцелуя даже щеку, я готов терпеть такое много раз, — со страданием произнес молодой детектив. — Ты очень-очень необычная женщина… Все, что я показываю, подхватываешь с первого раза, и, кажется, делаешь это лучше меня. При чем намного быстрее. А еще ты… — он тоже обнял ее, — самая красивая женщина из всех, кого я видел, — он поцеловал ее в щеку.

— Саш… я люблю графа Елецкого. Давай не будем ничего менять в наших очень хороших отношения, — попросила она, но при этом подумала, что в ней самой многое меняется. Например, если раньше после случившегося в доме этого ублюдка виконта Уоллеса и потом в Портсмуте, она возненавидела всех мужчин, кроме брата и Алекса, то теперь ее это мучительное чувство отпускает. Заживают раны в душе, ненависть уходит, и Элиз начинает казаться, что мужчины не так уж плохи. А некоторые из них вполне хороши, как например этот Саша Растопин. Он младше ее лет на семь — по сути мальчишка, и он ей очень приятен.

— Я знаю, он меня предупреждал, — Саша разжал руки, отпуская ее. — А если бы не было Александра Петровича, я бы мог тебе понравится?

— Александр Петрович — демон. Его не может не быть. И я принадлежу ему. Если угодно, Саш, я подарила ему свою душу. Поэтому, пойми без Елецкого не может быть меня, — сказала баронесса, вставая. — И ты мне и так нравишься. Только поцелуи могут быть в щечку, — она улыбнулась ему, как бы извиняясь и выражая сожаление.

Все это было вчера. А сегодня… Запищал эйхос. Элиз схватила его, едва не опрокинув открытый флакон с туалетной водой — думала, что сообщение от Алекса и удивляясь, что он так быстро ответил, но оказалось… Оказалось от графини Елецкой. Элиз даже не думала, что Елена Викторовна может знать ее номер. Нажав кнопку, баронесса включила прослушку:

«Здравствуй, Элизабет. Не знаешь, где Майкл? Он не пришел ночевать. Знаю, вечером он ездил в сыскное агентство, с которым имеет дела Саша. Я нашла номер Торопова — Саша оставил мне важные номера — отправила Геннадию Степановичу сообщение, но он не отвечает. Собираюсь обращаться в полицию. Ответь, пожалуйста, скорее! Я очень волнуюсь!».

Элизабет была всерьез озадачена. Майкл никуда не мог пропасть. Он точно не мог загулять: кабаки, друзья, девушки — это точно не его, тем более друзей у него никогда толком не было. Он обязан был вернуться. Чеширскую баронессу тоже коснулось беспокойство, усилившее то, которое пришло после утреннего сна. Ей показалось, что демон в ее сознании шевельнулся и тоже прошептал что-то, только слов его, как обычно, было не разобрать. Элизабет отправила Майклу короткое сообщение:

«Где ты? Мы очень волнуемся, Майкл! Немедленно ответь мне и Елене Викторовне!» — от волнения она даже не поздоровалась.

Еще минуту подумав, скинула сообщение Торопову, спрашивая о брате и пошла одеваться.

Хотя Элизабет одевалась долго, за то время ей никто не ответил. Тогда она наговорила сообщение Растопину: