Урок поистине драгоценный. Иван Петрович сумеет извлечь из него пользу…

После взятия Пайды русское наступление в Северной Ливонии развивалось, мягко говоря, неровно. После того как русский гарнизон во главе с окольничим[182] Д.А. Бутурлиным[183] занял крепость, Иван IV разделил армию на три части.

Сам государь с двором, большей частью артиллерии и стрельцов вернулись домой.

Небольшой корпус отправился осаждать Каркус. В его состав вошел немецкий отряд марионеточного «короля Ливонского» Магнуса (союзника Ивана IV), меньшая часть «наряда» под командой талантливого артиллерийского начальника князя Ю.И. Токмакова и конный русский отряд, возглавленный двумя воеводами – князем П.Т. Шейдяковым и Н.Р. Юрьевым. Им удалось одержать новую победу: Каркус пал после мощного артобстрела. Там расположился русский гарнизон во главе с князем Г.И. Долгоруким, однако то ли весной 1573-го, то ли в 1575 г. царь пожаловал город Магнусу[184].

Второй корпус, более значительный (шесть полков), двинулся на Ревель. Им командовали служилый татарский «царь» Саинбулат Бекбулатович и князь И.Ф. Мстиславский. Правую руку вел князь И.А. Шуйский, сторожевой полк – князь И.П. Шуйский[185].

11 января 1573 г. русские отряды вошли в Ниенгоф, перебили 300 шведов и захватили две охраняемые ими пушки[186]. Кроме того, по сообщениям русских источников, нашим воеводам удалось взять некий населенный пункт Ропумыл (то ли Ропу и мызу)[187]. Мыза – тот же Ниенгоф, а Ропа – непонятно что: возможно, замок Борпаэль или город Роп с замками Гросс-Роп и Кляйн-Роп, трудно сказать.

На этом успехи кончились. В бою близ Коловери (Лоде) корпус Мстиславского и Саинбулата Бекбулатовича столкнулся со шведско-немецкими войсками и потерпел поражение.

Как свидетельствуют русские воинские разряды, «…убили на бою государева боярина князя Ивана Ондреевича Шуйсково, а князя Ивана Федоровича Мстисловского да Михаила Яковлевича Морозова (второй воевода большого полка. – Д. В.) ранили. И дворян, и детей боярских и стрельцов многих побили». Пискаревский летописец добавляет к этой печальной картине еще одну неприятную подробность: оказывается, долгое время в Москве не знали наверняка, погиб ли князь И.А. Шуйский: «А князя Ивана Андреевича Шуйского не сыскаша: безвестно несть»[188]. Такое могло произойти лишь в одном случае: если полки бежали с поля боя и оставили тело воеводы неприятелю… Отчасти неудача объясняется изменой и дезертирством: «С тово бою отъехал шурин государев князь Олександр Сибекович Черкасской к немцам и сказал в немецких полках Кляусу (шведский полководец Клаус Акезен Тотт. – Д. В.)… что бутто государевы многие люди побежали»[189]. У князя Черкасского имелся мотив личной мести: не так давно царь казнил своего шурина князя Михаила Темрюковича Черкасского, более того, ходили слухи, что и вторая государева жена, Мария Темрюковна, также умерла не своей смертью. Вот и решил ближайший их родич изменить московскому государю. Что же касается таинственного «бегства» служилых людей из русских полков, то, вероятно, имеется в виду дезертирство. Взяв Пайду и Ниенгоф, изрядно разорив Северную Ливонию, дворяне, надо полагать, решили, что воинская работа их окончена и пора по домам. А неприятель, узнав о столь выгодном для себя обстоятельстве, нанес неожиданный удар.

По сообщению Ливонской хроники, «…третью часть войска он (Иван IV. – Д. В.) послал в Вик, чтобы опустошить земли около Габсаля, Лоде и Леаля и взять также эти замки угрозами и страхом. Но шведы твердо держались в упомянутых замках и не обращали внимания на ужасную пальбу московита. Этот отряд, по Божьему соизволению, претерпел отличнейшие убытки в Вике. Потому что Клаус Акезен, достаточно долго сносивший с горестью неистовства московита и упрашиваемый бюргерами, наконец, храбро вы ступил со своим войском, не таким сильным, однако, как раньше, искать неприятеля. Встретивши не далеко от Лоде русских, он послал вперед свой авангард, состоявший большею частью из ливонцев; когда же последние напали на отряд русских и за превосходством русских не могли или не хотели вернуться к шведскому войску, то обратились в бегство и тем уменьшили и еще более ослабили шведский отряд. Они побежали, кто в Ревель, кто в Парнов, кто в Фикель, кто в Лоде, и везде распространили дурную весть, что шведы разбиты. Этою вестию были глубоко опечалены все христианские души в упомянутых местах, а особенно в Ревеле, и эта весть и печаль продолжалась два дня; затем Господь послал лучший слух, именно что маленький шведский отряд, всего не более 600 всадников и 100 (1000) кнехтов победили более 16 тысяч русских, 7 тысяч убили, остальных обратили в бегство, две мили гнались за ними и отняли у них весь обоз, около 1000 саней, нагруженных всякими припасами и добычею. Этому снова все очень обрадовались. Битва произошла при Лоде 1573 г., 23 января»[190]. О численности русских войск и об их потерях ливонский источник вряд ли был хорошо осведомлен. Однако поражение наши воеводы понесли и впрямь серьезное – шведы доставили в Ревель богатые трофеи: русские пушки и знамена. Правда, и шведам успех под Коловерью стоил недешево: они потеряли убитыми двух ротмистров, гауптмана ревельских кнехтов, несколько других офицеров, много дворян и простых бойцов.

Несмотря на неудачу полевой армии в открытом бою и значительные потери, взятые крепости – Пайда и Каркус – остались за русскими. Отбить их в ту кампанию шведы не сумели. Напротив, воевода М.А. Безнин совершил набег на «ревельские места» и «многих немецких людей побил и языки поимал». Иван IV, довольный действиями одного из своих фаворитов, щедро пожаловал участников набега соболями, камкой, «кормлением» в городах, высокими должностями. А ответный большой поход в русскую Ливонию, начавшийся зимой 1573/74 г., закончился для шведов полной неудачей.

Здесь стоит остановиться и окинуть взглядом весь истекший к середине 1573 г. отрезок служилой биографии князя Ивана. Крупные, важные должности он получал, но… ничего особенного. Командование полком, право возглавить маленькую рать «украинных» воевод… никаких из ряда вон выходящих почестей, никаких «скачков» в армейской иерархии. Его карьеру можно назвать ровной, солидной, но не блестящей.