исследованию, выяснение их мнения относительно этики эксперимента. В лаборатории многие испытуемые проявили себя, что называется, не с лучшей стороны, и позднее, в постэкспериментальной беседе, узнав об истинной природе эксперимента, чувствовали себя пристыженными или даже униженными. Кроме того, испытуемый входил в лабораторию, не зная об истинных целях эксперимента, и экспериментатор намеренно вводил его в заблуждение. Испытуемый был введен в заблуждение по трем пунктам: его заставили думать: 1) что в лаборатории присутствуют другие испытуемые, 2) что они отвечают искренне, 3) что результаты эксперимента найдут практическое гуманитарное применение. Тот факт, что после участия в эксперименте испытуемому сразу же сообщали о его истинном характере, не снимает этическую проблему. С целью выяснения отношения испытуемых к этическим аспектам исследования мы разослали всем норвежским студентам, принимавшим участие в эксперименте, специально составленный вопросник.

Сто двадцать экземпляров вопросника были разосланы испытуемым спустя два месяца после их участия в эксперименте, и девяносто шесть экземпляров вернулись к нам заполненными. Некоторые из двадцати четырех невозвращенных экземпляров, по-видимому, не дошли до своих адресатов из-за неправильно указанных адресов или плохой работы почты. Однако есть и другие причины невозвращения вопросника. В табл. 13.1 количество невозвращенных опросников сопоставляется с поведением испытуемых в эксперименте.

Как видно из таблицы, вопросник заполнили и вернули все 100 % малоконформных, 81 % умеренно конформных и 70 % высококонформных испытуемых.

Количество возвращенных вопросников (%) как функция поведения в эксперименте:

Как Вы оцениваете эксперимент сейчас — считаете Вы его этичным или неэтичным?

Поэтому при рассмотрении результатов опроса нужно учитывать, что они отражают главным образом мнение нонконформных испытуемых. В одном из пунктов вопросника мы спрашивали испытуемого, какие чувства он переживал непосредственно по окончании эксперимента. Свободная форма ответов предоставляла возможность максимально свободного изложения, и хотя в своих ответах испытуемые называли разные чувства и переживания, мы имеем основания думать, что никто из них не испытал слишком сильного потрясения. Один испытуемый назвал эксперимент «жестоким», но он говорил о своих переживаниях во время эксперимента, а не о его долговременных эффектах. Большинство испытуемых ответили, что они были раздосадованы и раздражены тем, что не догадались об истинном характере эксперимента.

Мы также спросили испытуемых, как они оценивают эксперимент сегодня, считают ли его этичным или нет. Из четырех вариантов ответа два были отрицательными, один положительным и один нейтральным. Мы включили два отрицательных варианта намеренно, «подтасовывая карты» не в свою пользу. Результаты представлены в табл. 13.2.

Восемь человек сочли эксперимент неэтичным, некоторые сопроводили свой ответ пояснениями:

Эксперимент неэтичен, потому что человеку дают ложную информацию, но, надо полагать, иначе такой эксперимент просто не проведешь.

Наверное, нужно относиться к этому более терпимо, ведь наука не может обойтись без таких экспериментов. Хотя все равно, нехорошо обманывать людей подобным образом.

Комментарии испытуемых по этому вопросу показывают, что выбор позитивной оценки, как правило, обусловлен тем, что испытуемый считает опыт участия в эксперименте полезным и поучительным для себя. Так, например, один из испытуемых написал следующее.

Эксперимент стал для меня хорошим уроком. Такой опыт полезен, он подобен прививке против подчинения массовому менталитету.

Другие испытуемые сообщали, что хотя эксперимент и вызвал неприятные переживания, он многому научил их.

Однако подавляющее большинство испытуемых ответили, что эксперимент нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным. Многие заявляли, что не понимают, как вообще можно говорить об этичности или неэтичности научного эксперимента. Некоторые отвечали исходя из принципа «наука выше морали». Другие подчеркивали, что об этике эксперимента можно судить, только зная, как будут использованы его результаты.

Некоторые студенты указывали на отдельные характеристики экспериментальной процедуры, благодаря которым эксперимент оказался приемлемым для них. Один из испытуемых написал:

Если это конфиденциальное исследование и люди сами вызвались участвовать в нем, его нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным.

Три мотива чаще всего звучат в ответах испытуемых:

1) в эксперименте участвовали добровольцы,

2) результаты эксперимента носят конфиденциальный характер и

3) испытуемым сообщали об истинной цели эксперимента сразу после его завершения. Именно эти обстоятельства стали для большинства испытуемых решающим аргументом, компенсирующим первоначальный обман.

Пожалуй, наиболее полно и точно выразил общую точку зрения испытуемых студент-юрист из Осло.

Он написал:

Должен сказать, что понятие «этичный» или «неэтичный» вообще не приходило мне в голову в связи с этим экспериментом. Эксперимент нельзя назвать ни этичным, ни неэтичным, ни моральным, ни аморальным. Но, с другой стороны, он может служить благородной цели — способствовать интеллектуальному раскрепощению людей. Если он приближает нас к этой цели, то он имеет поистине огромное значение.

Косвенный подход к изучению проблемы состоял в том, что мы опросили испытуемых по поводу их отношения к участию в эксперименте. В таблице приводится распределение ответов испытуемых по пяти категориям.

Как Вы сейчас относитесь к своему участию в эксперименте?

Как свидетельствует таблица, большинство испытуемых положительно относятся к факту своего участия в эксперименте, несмотря на то что в эксперименте присутствовал элемент обмана. Нам представляется, что позитивное отношение испытуемых можно объяснить следующими причинами. Во-первых, испытуемые осознали, что экспериментатор не преследовал личной выгоды, обманывая их, а руководствовался сугубо научными целями. Испытуемые оценили по достоинству тот факт, что им сообщили об истинном характере эксперимента сразу же по его окончании. Они поняли, что, независимо от продемонстрированного ими поведения, мы относимся к ним с уважением и доверием и что успех всего проекта зависит от их готовности поддержать наше доверие. Если достоинство испытуемого и было оскорблено в течение двадцати минут, мы тут же компенсировали нанесенный моральный ущерб, продемонстрировав наше уважение и доверие к испытуемому. В- третьих, и это стало неожиданным доказательством преимущества аудиозаписи, большинство испытуемых испытали явное облегчение, узнав, что в лаборатории не было других участников. Особенно утешительным это известие стало для высококонформных испытуемых, — они радовались тому, что никто, кроме экспериментатора, не знает и не узнает об их «поражении».

Опять же считаю необходимым напомнить о том, что двадцать четыре испытуемых, вошедших в группу высококонформных, не вернули нам вопросник. Если бы они ответили на поставленные вопросы, мы, возможно, имели бы совсем иную картину. Кроме того, представленные результаты получены исключительно на выборке норвежских студентов. Я предполагаю, что французы высказали бы более критичное отношение к эксперименту. Однако исходя из имеющихся результатов, думаю, будет справедливо заключить, что большинство испытуемых не осуждают нас за обман, понимая и принимая его необходимость в данном эксперименте. Это не означает, что результаты опроса испытуемых должны поставить точку в обсуждении этических проблем. Проблема этики