переулка и схватил меня. Он следил за нами. Он подобрал меня и посадил нас обоих в такси, и…

— И тебе не пришло в голову закричать? Сказать водителю, что он тебя похищает? Позвать на помощь? — Лиам смотрит на меня сверху вниз. — Ты только что вышла из его отеля?

— Я думала об этом, — признаюсь я. — Но я…

— Но часть тебя хотела этого. Скажи мне правду, Ана, всю. Ты хотела пойти с ним.

На мгновение слова зависают между нами, его пальцы крепко сжимают мой подбородок, когда он смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую, что дрожу всем телом. Я в ужасе. И еще я ужасно, ужасно возбуждена.

— Да, — шепчу я, глядя на него снизу вверх. — Часть меня хотела вернуться к нему.

— Потому что часть тебя все еще любит его, даже сейчас. И ты была зла на меня.

— Да.

— Ты хотела причинить мне боль.

Мои глаза закрываются, мое сердце снова разрывается от слов, о правдивости которых я не подозревала до этой секунды. Я думала, Лиам не знает меня, но это так. Возможно, он не знал, что балет расстроит меня, но он знает кое-что более глубокое. Он знает ту часть моей души, которую даже мне стыдно видеть. Одной из причин, по которой я пошла в комнату Александра, одной из причин, по которой я была так близка к тому, чтобы совершить ту ужасную ошибку, было то, что Лиам причинил мне боль сегодня вечером, пусть и невольно.

И я хотела причинить ему боль в ответ.

— Прости, — шепчу я, мои глаза все еще закрыты. Я не хочу открывать их и видеть выражение, которое, я знаю, должно быть на лице Лиама. Я не хочу видеть, что причинила ему боль, видеть в его глазах возможность положить всему конец.

Его рука все еще лежит на моем подбородке, удерживая его.

— Ты трахалась с ним? — Его голос мрачный, злой. — Скажи мне правду, Ана.

— Нет, — шепчу я, крепче зажмуривая глаза от наворачивающихся слез. — Я клянусь…

— Посмотри на меня и скажи это снова, — рычит Лиам, его пальцы сжимают мою челюсть. — Скажи мне, что ты с ним не трахалась.

— Я не…

— Открой глаза, Ана!

Его голос доносится до моей кожи, и я распахиваю глаза, глядя в его проницательный зеленый взгляд, мрачно поблескивающий в полумраке прихожей.

— Скажи мне.

— У меня не было с ним секса, Лиам. Я клянусь. Клянусь тебе. Он не… мы не…

— Но ты хотела. — Это не вопрос, я слышу уверенность в его голосе. — У тебя все еще есть чувства к нему. Вот почему ты позволили ему отвезти тебя в отель без криков и истерики.

— Я… — Я тяжело сглатываю, пытаясь придумать, как объяснить это Лиаму, как заставить его понять. — Я подумала, что, возможно, так и есть. Я не знала… я была расстроена. С тобой, с ним, со всем этим, но я остановила его! Я не позволила этому зайти так далеко, потому что думала о тебе, и я знала, что потеряю тебя, и я не… я не смогла…

Я запинаюсь на словах, пытаясь найти способ заставить Лиама понять, и я почти уверена, что у меня это ужасно получается. Я не вижу ни понимания, ни прощения в его зеленых глазах, только боль. Я чувствую, что раскалываюсь на миллион кусочков, зная, что сама во всем виновата.

— Он целовал тебя? — Голос Лиама резкий, скрипучий. — Так?

— Да, он…

Рука Лиама сжимает мою челюсть, притягивая меня к себе, мои губы приближаются к его губам, когда его рот опускается на мой. Я задыхаюсь от шока, и это все, что ему нужно. Другая его рука ложится на мою поясницу, прижимая меня к себе точно так же, как его губы прижимаются к моим, его язык погружается в мой рот, переплетаясь с моим, как будто для того, чтобы стереть любой остаточный вкус Александра. Это поцелуй более собственнический, чем любой, который он когда-либо дарил мне раньше, яростный и голодный, и я чувствую, как бешено колотится мое сердце, когда я наклоняюсь к нему, несмотря на то, что хочу его. Я хочу ощутить вкус его рта и жар его тела. Я хочу, чтобы он прошел через это до конца, сделал меня полностью своей, показал мне, что на самом деле ему нужна я, а не Сирша.

Я не могу не задаться вопросом, когда удовольствие от поцелуя разливается по моим венам и горячит кровь, не хотела ли я подсознательно каким-то образом заставить его ревновать. Страшно даже подумать, и это не та игра, в которую я хотела играть. Но случайно мне пришлось. И я не могу отделаться от мысли, что вот-вот увижу Лиама с той стороны, с которой раньше не сталкивалась. Одной этой маленькой мысли достаточно, чтобы пульсировать прямо между моих бедер, боль желания распространяется по мне, когда Лиам жадно целует меня.

— Ну вот, — мрачно говорит он, когда наконец прерывает поцелуй. — Теперь ты можешь сказать мне наверняка, кто из нас лучше. Кого ты предпочитаешь целовать, Ана? Меня или Александра? Мне отправить тебя к нему, чтобы он попробовал еще раз, просто для уверенности?

— Лиам…

— Я не отдам тебя ему. — Рука Лиама убирается с моей челюсти, теперь обе его руки на моих бедрах, прижимают меня к себе. Я уже чувствую, какой он твердый после поцелуя, толстый и твердый у моего бедра, и я не могу не выгибаться ему навстречу. Я все еще расстроена из-за него, но я тоже хочу его. Я хочу вернуться к тому, какими мы были до его поездки, до того, как я узнала о Сирше, до злополучного свидания. Я хочу…

— Я не хочу, чтобы ты делал это, — шепчу я. — Лиам, сегодняшняя ночь причинила мне боль по ряду причин, но я не должна была убегать. Я должна была остаться, чтобы мы могли поговорить об этом. Я хочу поговорить об этом с тобой, разобраться во всех этих вещах, как нормальная пара, поссорились, помирились, наделали ошибок и помирились снова…

— За исключением того, что ты сбежала. Возвращаясь прямо к нему.

— Я этого не делала! Он следил за нами, наблюдал за мной…

— Это ты так говоришь. — Лиам мрачно смотрит на меня, и я тут же вижу, что он не совсем верит моей истории о том, как я оказалась в руках Александра. — Ты должна отпустить его, Ана. Если ты не можешь отпустить его, тогда у нас нет будущего.

— Лиам, пожалуйста, — умоляю я, мои руки поднимаются к его груди, пальцы скользят по его коже в вырезе пуговицы. — Клянусь, я ему не звонила. Я не просила его приезжать за мной. У меня не было с ним секса. Мы поцеловались, и было несколько прикосновений, но дальше этого дело не пошло,