– Да, – мгновенно помрачнев, кивнул граф, – так и есть. Я решил, что хоть смерть на поле боя и более подобает мне, давшему клятву на мече, но появление столь страшного врага моего короля обязывает меня смирить свою гордость и вернуться к его величеству, донеся до него эту неприятную новость. И, воспользовавшись благо… кхм, неуемной гордыней моего врага, сохранить для короны как можно больше войск, врученных королем под мое начало.

Черный барон слегка дернулся, заметив заминку графа, но затем расслабился. Все как всегда, все эти бредни о благородстве, чести и уважении к врагу… Чушь! Резать и вешать! Вырезать печень и сжигать живьем! Гноить в казематах и вздергивать на любом подходящем суку! Вот лучшая политика в отношении любого, понимаете, слюнтяи, любого врага! Да что там врага… любого, кто может быть тебе хоть чем-то опасен. Любого, кто хоть как-то не оправдал твоего доверия. Любого… да вообще любого, чтобы в сердцах поселился страх. Чтобы люди даже ночью не могли спать спокойно, мучаясь мыслями, где и как он случайно обмолвился, либо не выказал достаточно усердия, либо проглядел чью-то нерадивость или недостаточную преданность, которую непременно заметит другой и доложит, обязательно сообщив и о его бездействии. Чтобы власть стала наконец властью, а не этой розовой водицей, которую они тут у себя развели! Он усмехнулся про себя: да нет, не понимают. А когда поймут – будет уже поздно, поскольку все они уже будут у него вот здесь… Он тайком сжал кулак.

– Итак, Мегхин, что скажешь? – спросил король, когда маршал закончил свою взволнованную речь.

Черный барон заставил себя расслабиться и задумчиво потеребил подбородок.

– Что сказать, ваше величество… Я давно слежу за этим человеком. Он еще весьма юн, но при этом уже успел устроить нам довольно много неприятностей. Потому что очень хитер и подл. Он появился неизвестно откуда около трех лет назад. И достаточно быстро пошел в гору. Ему удалось получить патент онотьера, и он со своей онотой два года успешно противостоял нашим усилиям оккупировать западные провинции Агбера и подойти к столице. А затем захватил Загулем и отбил все наши попытки вернуть графство в состав королевства. Но вы знаете все это, поскольку именно после захвата Загулема вы и поручили мне… мне-э-э… – Барон замялся, и король закончил за него.

– Сделать так, чтобы Агбер горько пожалел об этом, – сурово припечатал он.

– Да, ваше величество. – Барон согнул шею в глубоком поклоне.

– Ладно, продолжай, – нетерпеливо прервал его король.

– Так вот, именно тогда и была спланирована эта операция с… неожиданной гибелью короля Агбера и обвинением в этом преступлении нужного нам человека. К сожалению, – Черный барон развел руками, – у столь блестяще спланированной операции оказались слишком плохие исполнители. Герцог Аржени со своими прихлебателями завалил все, что только можно. Начиная с того, что им не удался сам арест главного подозреваемого, не удалось сформировать необходимый для быстрого утверждения приговора состав суда, не удалось сфабри… кхм… подготовить нужные улики и, наоборот, тщательно ликвидировать ненужные, и, в конце концов, не удался и мятеж, который мы поддержали весьма значительными силами. Так что я обнаружил эту угрозу давно и столь же давно начал работать над ее устранением, но, к сожалению, пока обстоятельства складываются против нас. – Барон поспешно закруглил свою речь, потому что заметил, что ноздри короля, никогда не отличавшегося такой добродетелью, как терпение, хищно раздуваются. В таком состоянии его величество был способен на необдуманный поступок. Следовало немедленно устранить эту угрозу… – И потому я прошу ваше величество примерно наказать вашего покорного слугу за столь явную нерадивость и поручить устранение этой угрозы лицу, которое сумеет лучше вашего покорного слуги совладать с возникшей ситуацией.

Король замер. Несколько мгновений он яростно сверлил взглядом своего советника, а затем громко выругался.

– Ну уж нет, Мегхин, тебе не отвертеться, – заявил он, закончив изрыгать ругательства. – У меня нет никого более ловкого в этом деле, чем ты, посему тебе всем этим и заниматься…

«Ну так помни об этом, коронованный болван! – возмущенно прорычал про себя барон. – И не заставляй меня изворачиваться, чтобы напомнить тебе об этом в очередной раз!»

А король продолжал:

– …в конце концов, именно ты устроил всю эту интригу, король Агбера мертв, мятеж все-таки состоялся… Просто будь более изворотлив и постарайся больше не разочаровывать меня.

На лице маршала при этих словах явственно проступило брезгливое выражение. Ну да, эти благородные чистюли до сих пор считают, что есть чистые и нечистые способы решения проблем. Почему всегда и проигрывают. Всегда! Во все времена! В чем и предстоит убедиться асаулу, скрывающемуся за маской этого пресловутого и попившего так много его крови Грона. Ничего, чем сильнее враг, тем слаще победа…

– Повинуюсь, ваше величество. – Барон склонился перед королем в глубоком поклоне. А выпрямившись, пробормотал с ноткой мечтательности: – Эх, если б я мог накоротке побеседовать с этим придурком Аржени…

От интонации, зазвучавшей в его голосе при этой фразе, маршала слегка передернуло, но затем он вдруг заявил:

– В этом я вполне могу вам помочь, барон. Поскольку мы с вами теперь, можно сказать, в одном седле и накрепко связаны этим человеком, графом Загулема… Конечно, если вы дадите мне слово, что чести герцога не будет нанесено урона. Поскольку он и граф Гамеля находятся под моим поручительством.

– Что?! – Барон обрадованно подался вперед. – Эти… эти господа уплыли вместе с вами?

Граф Ормераля согласно наклонил голову:

– Да. Дело в том, что на дочь короля Агбера в то время, когда она находилась во дворце герцогов Аржени, было совершено покушение…

– Я знаю, и что?

– Просто этот… граф Загулема поклялся, что отрубит герцогу голову и водрузит ее на кол, вбитый у ворот Аржени, так что герцог решил, что разумнее будет не рисковать попасться ему в лапы. И многие другие тоже. Они боятся и ненавидят врага нашего королевства, и я подумал, что будет разумным прихватить их с собой. Возможно, они смогут оказаться нам в чем-нибудь полезными.

Черный барон несколько мгновений напряженно смотрел на маршала. Очень странное решение для этого прямолинейного вояки. Нет, спасти союзника, предоставить убежище потерпевшему поражение соседу – это вполне в его духе, но вот милосердие в отношении предателя, участвовавшего в заговоре с целью убийства своего суверена… это никак не вяжется с графом. Он, скорее, должен был бы оставить этих господ, предоставив их своей судьбе, либо даже арестовать и в ответном благородном жесте передать правосудию этого нашего бравого асаула… Ну и уж конечно решение предоставить этих господ в его распоряжение, пусть и с условием, что чести герцога не будет нанесено урона, – это что-то уже совсем запредельное. Неужели асаул так напугал нашего храброго вояку, что у того начали прорезаться мозги? А вот это уже неприятно. Нам умные не надобны. Нам надобны послушные… и старательные… ну как, скажем, молодой принц, наследник этого придурка Иркая. Барон едва удержался, чтобы одобрительно не причмокнуть губами. В отличие от окружавших его простаков он всегда мыслил на перспективу, планировал свои действия с прицелом на десятилетия. Мало ли как повернется королевская милость? Может, на какое-то время придется ускользнуть, затаиться, а вернуться позже, когда произойдет смена власти. В этих раскладах мальчик представлял собой очень, о-очень перспективный материал… А от остальных кандидатов на трон мы, даст Владетель, постепенно избавимся. Впрочем, как бы там ни было, по каким бы причинам граф ни проявил столь неожиданные предусмотрительность и покладистость, надо признаться, они весьма кстати.