В девять утра Эступиньян уже сидел на низкой каменной ограде у пересечения Шестидесятой и Тринадцатой. Силанпа увидел его издалека, но, подойдя поближе, решил, что обознался — Эступиньян не был похож на себя, у него дрожали руки.

— Я уже выходил из квартиры, когда явились два типа, — начал он, заикаясь. — Мне пришлось удирать через окно, хефе, а это, доложу я вам… Ну-ка, поклянитесь еще раз, что тут никаким боком не замешаны наркоторговцы! Только клянитесь, глядя мне в глаза!

— Клянусь, но вам лучше сейчас же отправиться к себе домой. Не хочу, чтобы из-за меня вы подвергали себя таким опасностям!

Бледный Эступиньян отошел в сторонку подумать. Закурил, сплюнул, пнул носком ботинка попавшуюся под ногу мандариновую корку и вернулся к каменному заборчику.

— Детектив, я остаюсь по собственной воле. А теперь позвольте сообщить вам плохую новость: у вас дома все перевернуто вверх дном, будто туда привели слона, чтобы он отыскал спрятанное пирожное. Из автоответчика торчат два оторванных провода, все ящики выдвинуты, а вещи разбросаны по полу. Однако я принес то, что вы просили! И он с гордостью поднял в воздух хозяйственный пакете надписью «Carulla». — Видать, нехристи еще не успели обшарить ванную комнату.

Настала очередь Силанпы побледнеть.

— А вы не видели там куклу?

— Куклу?

— Ну да, женский манекен в шляпе и черном платье, рядом с диваном стоял.

— Честно говоря, не обратил внимания. Если он и был там, я не видел.

Силанпа сглотнул, провел рукой по волосам и, мысленно чертыхнувшись, пнул пустую банку «пепси» о каменный заборчик.

— Не расстраивайтесь так, хефе, ведь я выполнил задание! Вот!

Он достал из пакета желтый скоросшиватель, а за ним, с улыбкой, красный тюбик с пластмассовой крышечкой.

— А это действительно мазь от перуанского недуга, или там внутри спрятан микрофильм?

Силанпа проверил содержимое папки и убедился, что все записи на месте. Тем не менее Эступиньяну не стоило рисковать жизнью из-за такой малости.

— Благодарю вас, но в будущем прошу ни в коем случае не подвергать себя никакой опасности!

— Такое происходит с человеком только раз, детектив, но отступать нельзя, хотя бы ради того, чтобы испытать самого себя.

— Ладно, пошли, по меньшей мере мы обошли противника на один ход, как мне кажется… — сказал Силанпа и тут же прошептал побелевшими губами: — Моника!

Он подбежал к телефону-автомату и лихорадочно набрал ее рабочий номер. Гудок, второй, третий, четвертый, пятый… Силанпе уже не хватало воздуха, когда после седьмого гудка прозвучал ее голос.

— Да?

— Моника, это Виктор!

— Виктор! Какого хрена ты меня…

— Погоди, у меня сейчас нет времени! Мне грозит опасность из-за одного расследования, и тебе тоже! Они уже раскурочили мою машину, дома все кувырком! Немедленно уезжай в безопасное место! Чао!

— Постой, Вик…

Силанпа повесил трубку. Сердце его обливалась кровью, но слез на глазах не было.

— Так, теперь нам нужно найти тачку, — сказал Эступиньян.

Он направился к веренице грузовиков, отыскал Абучиху, и оба некоторое время беседовали. Через пятнадцать минут Эступиньян вернулся к грустному Силанпе, который к тому времени уже спрятал в карман повлажневший носовой платок.

— Все улажено, хефе! Мы поедем на машине приятеля Абучихи, Пуэрко Эспина, — указал он на одного из водителей. — А ему Абучиха оставит свою колымагу. Конечно, за такой неэквивалентный обмен придется немного доплатить, но все же проезд втроем на автобусе туда и обратно обойдется дороже.

Силанпа рассчитался с шофером. Машина оказалась небольшим самосвальчиком «Додж-67» с движком от 72-го. Рычаг переключения передач увенчивал разноцветный набалдашник, а на капоте красовалась фигурка коня из серебристого металла. К потолку напротив водительского сиденья были прилеплены две наклейки с надписями «Первый крик Тарзана» и «У меня 100ит».

Из прибитого рядом гвоздями, как на распятии, транзистора «моторола» голос диктора сыпал последними известиями. Абучиха сел за руль, и они тронулись в путь.

Эступиньян попытался поднять всем настроение.

— Вам нравится петь в машине? А ну-ка, затянем ту, что все знают!

Но его инициатива не получила поддержки. Силанпа, как загипнотизированный, смотрел на мелькание штрихов дорожной разметки, погруженный в мысленное самоедство; Абучиха жевал дольки мандарина, которые доставал из пакета с буквами Cafam.

До Тунхи добрались к двум часам дня. Было холодно, то и дело принимался моросить мелкий дождик.

— Тунху называют городом священников, — объявил проснувшийся Эступиньян. — Надо бы пожертвовать чего-нибудь в копилку желудка, а?

На площади возле автовокзала они перекусили мясными пирожками и жареными кукурузными початками, а потом пешком отправились искать гараж.

— Вот этот! Теперь я вспомнил.

Они подергали запертые ворота в большом доме. Затем зашли с обратной стороны и проникли внутрь через заднюю дверь, никого не встретив.

— Для чего это? — Силанпа с любопытством разглядывал классную доску, прибитую к стене посреди коридора.

— Похоже на школу. Во всяком случае, вот висит список с оценками.

Дойдя до внутреннего дворика, они увидели еще одну запертую дверь, которая, очевидно, также вела в гараж.

— Нам надо разделиться, — сказал Силанпа. — Мы с Эступиньяном вышибем дверь, а вы, Лотарио, постойте у входа с улицы и в случае тревоги свистите. После того, как проход будет открыт, вы, Эступиньян, останетесь здесь, а я войду. Если не вернусь через десять минут, или услышите какой-то шум, идите ко мне на помощь, а если поймете, что дело совсем плохо, вызывайте полицию.

— Все ясно, патрон, — испуганно произнес Абучиха.

— Спокойно, мы с хефе профессионалы.

Деревянная дверь обветшала от старости, и Силанпа с Эступиньяном без особых усилий вышибли ее. Перед ними открылась лестница, ведущая вниз.

— Ну ладно, я пошел, — сказал Силанпа.

— Минуточку! — Эступиньян поднял к глазам запястье и произнес сдавленным от возбуждения голосом: — Сверим наши часы.

Он спустился по лестнице, освещая путь зажигалкой. Дальше пришлось пробираться между какими-то ящиками, пока дорогу не загородило что-то очень большое, закрытое непромокаемым чехлом. Приподняв край, Силанпа увидел днище катера.

Он записал в блокнот название — «Посейдон» — модель и регистрационный номер. Чуть дальше под чехлом виднелся небольшой трап. Силанпа забрался в рулевую рубку, где обнаружил две двери, ведущие в трюм. Он включил фонарь, подвешенный к потолку, и вошел в маленький кубрик с парой коек у дальней переборки. Здесь хранились всякие инструменты, канистры, измерительные приборы и мотки веревок всевозможной толщины. В углу, в контейнере с надписью «Хлебопекарня Бойяка», лежали черные пластиковые мешки, источающие резкий запах. Силанпа сунул руку в один из них, нащупал на самом дне песок и положил одну горсть себе в карман, чтобы по возвращении в Боготу передать его на анализ Пьедраите.