посмотрела на меня она. — Он просто бросает камень, то есть лёгким выплеском силы придаёт камню толчок. А у меня предмет притягивается к какой-то точке. Или даже не к точке. В общем, это гораздо сложнее, зато и возможностей больше.

— Наверное, так, — согласился я, прикидывая в уме возможные применения. — Хотя результат всё-таки и там, и там одинаковый.

— Только в этом случае одинаковый, — поправила меня Ленка. — Для любого эффекта всегда есть несколько разных путей. Ну, может, для очень сложных эффектов это и не так, но такую ерунду, как бросок камня, можно, наверное, десятком способов получить. А вообще, Кени, тебе надо бы больше тренироваться.

— Надо, — вздохнул я, ощущая стыд за то, что, по сути, паразитирую на её тренировках. — Но видишь, как оно получается — только начал тренироваться, как князь тут же мне занятие нашёл.

Глава 10

Великий вождь, который вечно живой, в своё время подробно расписал, что нужно делать по приезде в другой город тем, кого туземцы совсем не жаждут видеть у себя в гостях. Его рецепт[5] и в другом мире работает прекрасно — а с чего бы ему не работать? Так что придумывать ничего и не надо, всё давно придумано до нас.

[5 — В.И. Ленин в своей записке «Советы постороннего» 8(21) октября 1917 г. писал: «… чтобы непременно были заняты и ценой каких угодно потерь были удержаны: а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции, г) мосты в первую голову».]

Наш эшелон только что прибыл в Рифейск, и мы находились в гостиной моего салон-вагона, которая сейчас была превращена в импровизированный штаб операции.

— Итак, уважаемые, давайте наметим задачи, — с энтузиазмом в голосе обратился я к присутствующим.

Присутствующие смотрели на меня со скучающим видом и вовсе не горели желанием поскорее получить от меня задания.

— Я понимаю, что вы, возможно, получили свои инструкции, — с понимающим видом кивнул я, — и, вероятно, полагаете, что мои приказы исполнять необязательно. Вы ошибаетесь, это совсем не так. Любого, посмевшего саботировать мои распоряжения, и вообще позволившего хоть малейший намёк на неподчинение во время боевой операции, я буду судить по законам военного времени. Даже не сомневайтесь, что за подобное я без колебаний прикажу расстрелять. И перед князем ответить за это я смогу. Это всем ясно или мне вызвать конвой?

Ильич упомянул даже мосты, с которыми в Рифейске проблем не было по причине их отсутствия, но совершенно не осветил самый важный момент: каким образом он заставил подчиняться своих революционных матросов, среди которых, будем говорить прямо, хватало всякого отребья? С этим моментом мне, увы, пришлось разбираться самому, и в спешке.

Скука на лицах тем временем уже исчезла, она плавно перешла в задумчивость, и задуматься им было о чём. Перед самым отбытием к эшелону были прицеплены дополнительные вагоны с сотней моей дружины — причём сотней полного штата, с Владеющими и бронёй. Княжеский полк без тяжёлого вооружения и Владеющих имел не так уж много шансов в прямом столкновении с моей сотней даже несмотря на серьёзное численное превосходство. О непредвиденном дополнении к эшелону присутствующие узнали только тогда, когда мы проехали уже половину пути, и для них явилось неприятным сюрпризом моё внезапное превращение из зиц-председателя в того, кто может настоять на своём и силой.

— Вы предпочитаете, чтобы я работал с вашим заместителем, уважаемый Клим? — я пристально посмотрел на Клима Божича, командира княжеского полка.

— Я буду подчиняться, господин Кеннер, — мрачно ответил тот. — Но как быть с нашими приказами?

— Никак, — доброжелательно улыбнулся я ему. — Все необходимые приказы я получил лично от князя. Приказы, о которых я не знаю, являются недействительными и не подлежат исполнению. Выполнение во время операции посторонних распоряжений будет трактоваться как неподчинение приказу, и последствия я вам только что описал. Однако я дозволяю обратиться ко мне с соответствующей просьбой, и если я сочту ваше дополнительное задание обоснованным, такое разрешение будет мною дано. Только так и не иначе.

Клим беспомощно посмотрел на Виктора Щеглова, старшего бригады следователей, но тот и сам выглядел сильно озадаченным. Затем они оба дружно уставились на начальницу группы ревизоров Эмилию Лучак, однако та выглядела совершенно невозмутимой. Если ей и было приказано на что-то посмотреть особо, вряд ли у меня получится понять, в те ли бумаги зарылись её подчинённые, или немного не в те. Впрочем, кое-какие возможности у меня всё-таки есть, и она напрасно чувствует себя так спокойно. Но вполне возможно, что я зря её подозреваю, и никаких дополнительных заданий у неё действительно нет. А вот у этой парочки что-то точно есть, судя по их почти паническому настроению. Ленка тоже это чувствовала и внутри веселилась, хотя вид держала скучающе-неприступный. Ещё один участник совещания — мой сотник Микла Дранин, — открыто наслаждался представлением.

— Я жду вашего ответа, уважаемые, — напомнил я, — и моё терпение на исходе.

— У меня нет никаких проблем с подчинением, господин Кеннер, — мило улыбнулась Эмилия. — На время этой командировки вы мой непосредственный начальник, и этим всё сказано.

— Очень рад, что у нас с вами полное понимание, — улыбнулся в ответ я. — А как обстоит дело с пониманием у вас, уважаемый Виктор?

— Я должен связаться с Новгородом, — хмуро сказал следователь.

— А я вам запрещаю, — ласково ответил я. — И если мои люди поймают вас за подобной попыткой, я прикажу вас расстрелять. Впрочем, зачем доводить до крайностей? Я уже вижу, что мы с вами не сработаемся. Дежурный, — обратился я к ратнику у двери, — вызови конвой. Уважаемого Виктора проводить в тюремный вагон.

— Постойте, постойте, господин Кеннер, — замахал руками Щеглов. — Это совершенно лишнее, я готов вам подчиняться.

— Ну что же, поверю вам, — после небольшого демонстративного колебания согласился я. — Однако вы слышали моё предупреждение, и больше предупреждений не будет. Раз уж мы, наконец, прояснили наши отношения, вернёмся к делу. Уважаемый Клим, нам надлежит создать военный трибунал из трёх человек с вами во главе.

— Список у меня с собой, — отозвался тот.

— Да, князь советовал мне включить туда двоих ваших сотников, — благосклонно кивнул ему я. — Но я решил сделать немного по-другому. Одним из членов трибунала будет мой сотник, присутствующий