бы образом ни развилось у них желание или стремление к насилию, нечто в их жизни провоцирует определенную эмоциональную реакцию. Химия этих чувств транслируется в поведение. У некоторых агрессоров страдает способность правильно оценивать ситуацию, и хотя наиболее жестокие преступления совершаются в результате определенной провокации, убийцы на сексуальной почве действуют ради собственного удовольствия и эротической стимуляции. Влекомые потребностью в остром возбуждении, они превращаются в хищников. Все остальное в их жизни блекнет по сравнению с актом сексуального убийства. Такое поведение возникает в результате кумулятивного обмена между восприятием и биологией. Все это кодируется в их уникальной нейрохимии и воплощается в эмоциях. Чем сильней наслаждение, тем вероятнее, что такое поведение будет повторяться.

Доктор Эдриан Рейн, невролог из Пенсильванского университета, выявил особенности нейрохимии у людей, склонных к насилию, – в частности, это касается лимбической системы (эмоционального центра) и префронтальной коры (где формируются запреты и принимаются решения). Эти особенности могут делать таких людей импульсивными, бесстрашными, менее чувствительными к отрицательной стимуляции и неспособными принимать правильные решения в отношении агрессии к другим. Убийцы-хищники часто лишены эмпатии и могут нападать на незнакомцев, в отличие от тех, у кого насилие носит реактивный или эмоциональный характер.

Поведенческая механика мозга в контексте эротического влечения сильно зависит от нейротрансмиттера дофамина. Похоть заставляет человека выходить на охоту ради ее удовлетворения, а личные обстоятельства определяют цель и жертву этой охоты. Уровень дофамина и норэпинефрина повышается при столкновении с новыми ситуациями, стимулируя систему вознаграждения в мозгу. Мы испытываем предвкушения в ситуациях, сулящих удовольствие, и дофамин помогает мозгу возбуждаться и стремиться к разрядке. Обычно мы стремимся повторить это чувство.

Одна теория фокусируется на «поощрительной стимуляции». В соответствии с ней дофамин участвует в расстановке приоритетов: когда случается нечто важное, высвобождается дофамин. Он помогает нам сохранять бдительность, а также устанавливать цель и стремиться к ней. Дофамин подпитывает в человеке жажду жизни и помогает расставлять приоритеты относительно разных видов деятельности и достижений. Он же вызывает чувство удовлетворения, сопровождающее те действия, в результате которых мы учимся, совершенствуемся и обретаем контроль.

Однако по мере адаптации мозга уровень дофамина падает. Когда его уровень низок, человек ищет стимуляции. Люди с меньшим количеством дофаминовых рецепторов нуждаются в большей стимуляции и особенно подвержены зависимостям. Тем, кто стремится к определенным типам насилия – и сильно сосредоточивается на повторяющихся фантазиях, приносящих удовлетворение, – приятнее давать волю своим импульсам, чем сдерживать их. Так человек становится более дерзким в своих действиях. Даже если удовольствие уменьшается, зависимость может нарастать.

Эротическое порабощение с причинением страданий другим ради собственного удовлетворения – это постепенный процесс, который начинается со средовых возможностей и ассоциаций, а затем укрепляется через действия, стимулирующие механизмы вознаграждения в мозге. Иными словами, когда нечто опасное и запретное кажется особенно привлекательным, оно с большей вероятностью запускает действия, которые затем повторяются.

5. Кьюбинг

Есть такая особенность у моей «темной стороны». Если я занят и чем-то заинтересован, проекты и будущие проекты становятся чем-то вроде фантазии или Темной Книги, которую я могу открыть, перечитать и начать заново.

Деннис Рейдер

Три подозреваемых с историей сексуального насилия заявили, что кое-что знают об убийствах Отеро. Когда полиция арестовала одного из них, эту новость сообщили газеты. Рейдер об этом прочел. Он не мог взять ответственность на себя – без неприятных последствий, – но мог не допустить, чтобы другой прославился за его преступление. Хотя эти люди и не признались, Рейдер считал, что полиция должна сосредоточиться на изворотливом преступнике, которого никак не может поймать, – фантоме. У него возникла дерзкая идея.

«У меня в одной из спален был кабинет. Там я устроил свое логово – одновременно и занимался, и фантазировал. В первых эпизодах игры в кошки-мышки я обдумывал свои идеи, пока делал домашние задания. Я рисовал за рабочим столом и прятал рисунки в конспектах. С давних пор – со старшей школы или колледжа – у меня была печатная машинка. Поначалу я использовал ее». Он решил пойти на риск.

Кошки-мышки № 1

«Я был в приподнятом настроении из-за внимания прессы к убийствам Отеро и истории про трех подозреваемых (я вырезал ту статью) и добавлял вырезки в свою Тайную Папку по Отеро. Я не хотел, чтобы другие прославились благодаря мне. Не помню, отпечатал ли я вторую копию письма от 22/10/1974 или отксерокопировал ее. Я уже знал, что можно делать несколько копий [одного листка] на разных ксероксах. Благодаря курсу юридического администрирования я знал, что финансовая нагрузка за расследование ляжет на налогоплательщиков, и не хотел, чтобы полиция шла по ложному следу».

22 октября 1974 года Рейдер позвонил Дону Грейнджеру, журналисту «Уичито Игл». Хриплым голосом с сильным среднезападным акцентом он велел Грейнджеру пойти в публичную библиотеку и поискать в книге под названием «Прикладная инженерная механика». Он сказал, что там будет письмо об убийствах Отеро. Оно докажет, что нынешние подозреваемые ни в чем не виноваты. Грейнджер передал сообщение полицейским, и те нашли письмо.

Эти трое, которых вы держите под подозрением, просто хотят прославиться […] На самом деле они ничего не знают. Все это сделал я, без чужой помощи… [здесь Рейдер подробно описывает место преступления в доме Отеро с положением тел и прочими деталями].

Мне жаль, что так произошло… Мне трудно контролировать себя. Наверное, вы называете меня «психопатом с извращенными сексуальными предпочтениями». Я никогда не знаю, в какой момент проснется монстр у меня в голове. Но он там постоянно. Как мне излечиться? Если прийти к врачу и сказать, что ты убил четырех человек, он или посмеется, или нажмет тревожную кнопку и вызовет полицию.

Я не могу это прекратить, монстр по-прежнему на свободе и причиняет мне не меньше страданий, чем обществу. […] Общество должно быть благодарно, что у людей вроде меня есть способы выпускать пар, мечтая о какой-нибудь жертве, под пытками, в моей власти. Это большая запутанная игра, которую мой приятель-монстр ведет, нумеруя жертв, выслеживая их, проверяя, выжидая в темноте, выжидая, выжидая… напряжение велико и инногда [в тексте с ошибкой] он вступает в игру. Может, вам удастся его остановить. Я не могу.

Он уже выбрал следующую жертву или жертв. Я еще не знаю, кто они. На следующий день, когда прочту газеты, я узнаю, но будет уже поздно. Удачи в охоте.

Искренне ваш, виновный.

P. S. Поскольку сексуальные преступники не меняют модус операнди, не могут по своей природе, я свой тоже не изменю. Кодовые слова для меня