Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Первый раз такое вижу, – признал он. – Обычно только деньги берут, и все.
Десятник протопал мимо, шумно сопя, и по физиономии его было видно, что без «подмазки» и тут не обошлось. Затем подошел купец, и, остановившись рядом с Халльвардом, сказал тихо:
– Война. Король повел вассалов в Фавилу… Уразумел?
– Еще как, божья срань, – отозвался наемник.
Теперь он понял, для чего герцогу понадобились «Стальные Лисы»… старый хитрец знал о нападении и готовился к нему.
А еще Халльвард понимал, что будь он в полной силе, верхом, да на лошади, так бы просто его не оставили, забрали бы в «ополчение доблестной Тегары», ну или попытались бы забрать.
Он бы их убил и… после этого Рацибуж отказал бы человеку в месте на телеге. Ему пришлось бы пересечь королевство в одиночку, прячась от стражников, пробираясь заброшенными дорогами, непонятно как пережидая приступы.
– А раз понял, тогда лежи и не отсвечивай, – сказал купец, и пошел прочь.
Вскоре караван потащился дальше.
* * *
К обеду Халльварду стало лучше, он даже смог сесть верхом, но потом опять почувствовал слабость. В этот раз не свалился с седла, а слез и сам улегся на телегу, лицом вниз, чтобы никого не видеть.
На вопрос Пегаса «что, накрыло?» не ответил ничего.
Полоса разоренной земли осталась позади, они ехали по Тегаре, и деревни попадались часто. Дети выбегали поглазеть на гномов, взрослые почти не обращали на них внимания, лаяли собаки, из-под колес поднималась пыль.
День потихоньку превратился в вечер, и Халльварда вновь отпустило, на этот раз совсем.
– Вот, другое дело, – заявил Пегас, стоило наемнику сесть на телеге. – Приятно взглянуть, а то смотрелся как те мертвяки, которых наши сегодня покрошили, разве что не вонял.
И он загоготал, довольный собственной шуткой.
Едва Халльвард забрался в седло, как показалось очередное селение, на этот раз довольно большое.
– Тут есть постоялый двор «Башка циклопа», мы в нем всегда ночуем, – сообщил Пегас.
Вскоре стало ясно, что изменять привычкам Рацибуж не намерен.
Он первым свернул к воротам, на створках которых красовались вырезанные из дерева жуткие одноглазые морды. Следом проехали гномы-охранники, и потянулись многочисленные телеги.
Завопил Цайнеке, приветствуя кого-то знакомого, возницы принялись расседлывать лошадей.
– Вам помочь, господин? – спросил объявившийся рядом с Халльвардом гибкий смуглый юнец.
Похоже, конюх постоялого двора… такие всегда чуют, где можно поживиться.
– Лошадей устрой, – сказал наемник, и бросил юнцу тегарскую полушку.
Завалялась на дне кошеля с неизвестно каких пор.
Проследив, куда конюх увел лошадей, Халльвард пошел к дверям постоялого двора… Тот был столь велик, что тут с легкостью приняли бы два, а то и три гномьих каравана.
Внутри наткнулся на Рацибужа, что беседовал с лысым толстяком, похоже, хозяином.
– А, это ты? – спросил купец, оглянувшись. – Сейчас будем ужинать.
Народу за столами хватало, кто-то пил, кто-то ел, трое угрюмых мужиков играли в кости. Сидевший у очага сутулый бородач задумчиво пощипывал струны арфы, в углу громко чавкал нищий старик.
– Счас тока место отчистим, – гнусаво сказал толстяк, и рявкнул: – Хайнц!
В зале появились двое огромных вышибал, нескольких человек пересадили, одного пьяницу выбросили за дверь. Заскрежетали по полу ножки сдвигаемых столов, и из полудюжины маленьких получился один длинный.
– Занимай места, парни, – велел Рацибуж, и гномы с хохотом и шутками принялись рассаживаться.
На Халльварда, единственного человека среди низкорослых бородачей, местные пялились как на дракона. Но он не обращал на них внимания, а сидел между купцом и одним из охранников.
Ели гномы, как всегда, много, а пили еще больше.
Сутулый бородач, дергая струны, пел старинную балладу о гномьих богах, что противостояли Хаосу с помощью искусных поделок из камня и стали, из золота и драгоценных камней…
На улице окончательно стемнело, и постояльцы «Башки циклопа» начали располагаться на ночлег. Люди с деньгами ушли в комнаты, возчики отправились во двор, на телеги… не так душно, а заодно и присмотреть за добром можно.
Прочим достались лавки, а самым бедным – охапки соломы на полу.
Халльвард пролежал почти весь день, спать не хотел, и он сидел за столом, глядя, как толстяк-хозяин гоняет слуг. В кружке оставалось пиво, вокруг сопели, кряхтели и укладывались, кто-то уже храпел, на стойке догорала свеча.
– Господин, позвольте потревожить вас, – тихо сказали в самое ухо.
Наемник повернулся, и обнаружил, что рядом стоит нищий бродяга, наряженный в обноски, бородатый и лысый. Как только ухитрился подойти бесшумно, старый хрен… или проклятая хворь добралась и до ушей?
– Отвали, – сказал Халльвард равнодушно.
– А стоит ли? – прошептал бродяга, и глаза его на миг вспыхнули голубым огнем.
Нож нахмурился, нащупал рукоять кинжала на поясе… еще один колдун, чтоб ему провалиться? Заметил, что нечто шевелится на стене у окна, колышется, как большая паутина на ветру.
Тень стоявшего неподвижно старика плясала и корчилась, точно ее жгло огнем.
– Я лучше присяду, – сказал бродяга, и бесшумно опустился на лавку.
– Чего ты пристаешь к госпо… – толстый хозяин постоялого двора двинулся было в их сторону, но неожиданно остановился и принялся тереть лоб, словно забыл что-то важное.
Затем и вовсе отвернулся, ушел на кухню.
– Ты кто? Что тебе надо? – спросил Халльвард.
Если выхватить кинжал и ударить в горло, то он опередит любое заклинание.
– Неправильный вопрос, – бродяга покачал головой. – Лучше спроси себя – кто ты?
– Я? – наемник поспешно оглянулся.
Неужели его отвлекают дурацкими речами, одурманивают, чтобы подойти сзади и оглушить? Но нет, все спят, гномы, люди валяются на лавках и на полу, только за стойкой копошится один из слуг.
– Да, именно так, – старик заулыбался, показав белые ровные зубы, какие найдешь не у всякого юнца. – Мне было бы очень интересно услышать, что ты можешь сказать по этому поводу.
– А почему я должен тебе отвечать?
Халльвард покосился на шевелящуюся тень, что была видна, несмотря на то, что свеча догорела, и зал погрузился во мрак.
– Все это делают, – бродяга выглядел озадаченным. – Ведь я – собиратель знаний!
Похоже, не просто колдун, а полностью свихнувшийся.
– Но я, безусловно, и сам отвечаю на вопросы, – сказал старик значительно. – Правильные вопросы, заданные теми, кто достоин.