«По-видимому, компартия считает, что задача ликвидации антисоветских и оппозиционных элементов выполнена в такой степени, что введение закрытого голосования не может представлять опасности для режима»[15].

Единогласно, как и пленум, VII съезд Советов СССР без каких-либо замечаний или поправок, вообще без обсуждения принял постановление, сформулированное Сталиным в полемике с Енукидзе еще 25 января, — о внесении в конституцию обнародованных изменений, об избрании комиссии для подготовки исправленного текста основного закона, о необходимости «ближайшие очередные выборы органов советской власти в Союзе ССР провести на основе новой избирательной системы»[16].

Предусмотренную постановлением конституционную комиссию сформировали сразу, 7 февраля, при открытии первой сессии ЦИК Союза ССР седьмого созыва. Включили в нее 31 члена ЦИК, представлявших три группы широкого руководства, в том числе сопредседателей ЦИК СССР, а также секретаря ЦИК СССР А. С. Енукидзе, председателей союзного и республиканских совнаркомов, наркомов, прокурора СССР и его заместителя, редакторов газет «Правда» и «Известия». В комиссию вошли также И. В. Сталин и А. А. Жданов.

Единственным, чье присутствие в конституционной комиссии поначалу выглядело по меньшей мере странным и ничем не обоснованным, оказался И. С. Уншлихт, начальник Главного управления гражданского воздушного флота. Но очень скоро все прояснилось. 3 марта Енукидзе освободили от обязанностей секретаря ЦИК СССР, на вакантную должность назначили Акулова и в помощь ему еще и Уншлихта, утвержденного в тот же день секретарем Союзного совета ЦИК СССР[17], впоследствии часто исполнявшего обязанности секретаря ЦИК СССР.

Послушание, продемонстрированное сначала участниками пленума, а вслед за тем и делегатами съезда Советов, в подавляющем большинстве коммунистами, отстаивавшими в революцию и гражданскую войну прямо противоположные фундаментальные положения — закрепленные Конституцией РСФСР, перенесенные в Конституцию СССР, вошедшие как незыблемые принципы в программу Коминтерна, принятую 1 сентября 1928 г., можно объяснить только одним. Тем, что далеко не случайно, 18 января, во время работы съезда, газеты опубликовали две важные информации: «О приговоре военной коллегии Верховного суда по делу Зиновьева Г. Е., Евдокимова Г. Е., Гертик A. M. и других», а также «В народном комиссариате внутренних дел СССР», известившей об осуждении 78 видных сторонников Зиновьева. Они наглядно и убедительно продемонстрировали, что может ожидать несогласных с новым курсом Сталина.

Тем и завершились события, начавшиеся с выстрела Николаева в Смольном. Своим жестоким итогом показали, что Сталин воспользовался в своих политических интересах первым же случайно представившимся предлогом — убийством Кирова — совсем не для того, чтобы расправиться с рудиментарной оппозицией. Он прибег к крайним мерам, не применявшимся прежде к столь высоким по положению членам партии, только для того, чтобы заставить членов ЦК поддержать его новый курс. Отказаться от старой избирательной системы, а заодно и кардинально изменить конституцию…

Убийство С. М. Кирова, а также скоропостижная смерть В. В. Куйбышева, последовавшая 25 января 1935 г., привели к вполне предсказуемым последствиям: пополнению состава ПБ, в котором должно быть десять человек. На первофевральском пленуме на вакантные места в ПБ были избраны А. И. Микоян и В. Я. Чубарь, причем выбор на них пал отнюдь не из-за их стажа кандидатами в члены ПБ. Такое же положение занимал с того же 1926 г. и Г. И. Петровский, а Я. Э. Рудзутак не только являлся кандидатом в члены ПБ с 1923 г., но и входил в ПБ в 1926–1932 гг. Скорее всего, причиной избрания именно Микояна и Чубаря послужила не их партийная, а чисто государственная деятельность, особенно в последнее полугодие, при подготовке и проведении отмены карточной системы. В свою очередь, их места кандидатов в члены ПБ заняли А. А. Жданов, что должно было произойти непременно в соответствии с его положением в узком руководстве, и Р. И. Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома. Судя по всему, они должны были всего лишь уравновесить в высшем партийном органе украинскую группу — С. В. Косиора, Г. И. Петровского и П. П. Постышева. Ведь для Жданова постоянным местом работы становился Ленинград, а для Эйхе оставался Новосибирск.

Более значимыми оказались другие кадровые решения, и прежде всего направление Жданова в Ленинград первым секретарем обкома, что при сложившихся после убийства Кирова обстоятельствах вынуждало его чуть ли не полностью отрешиться от тех обязанностей, которые ранее были возложены на него как на секретаря ЦК. Отъезд Жданова из Москвы привел к неожиданному скоропалительному возвышению Н. И. Ежова, решением ПБ от 27 февраля введенного в секретариат ЦК. Но только этим функции Ежова не ограничились. Его заодно утвердили и председателем КПК вместо Кагановича. Еще одним секретарем в тот же день стал А. А. Андреев, сдавший свои дела наркома путей сообщения все тому же Л. М. Кагановичу. Последнего на основном его партийном посту несколько разгрузили: оставили за ним должность первого секретаря Московского горкома, а руководителем московской областной партийной организации утвердили Н. С. Хрущева[18].

Эти оказавшиеся ключевыми кадровые перестановки, в свою очередь, привели к очередному перераспределению обязанностей между секретарями ЦК, проведенному решением ПБ от 9 марта. На Андреева возложили ведение заседаний Оргбюро, но подготовку повестки дня разделили между ним и Ежовым, что еще накануне являлось функцией одного человека, Кагановича. Кроме того, Андреева утвердили заведующим промотделом ЦК (вместо Ежова) и поручили «наблюдение за работой» транспортного отдела, поставив его до некоторой степени над Кагановичем как наркомом путей сообщения. Ежову, в дополнение к уже имевшимся у него двум должностям, добавили третью, утвердив заведующим ОРПО вместо Д. А. Булатова, внезапно пониженного, но без предъявления каких-либо претензий по работе, до поста первого секретаря Омского обкома[19].

Так была произведена расстановка сил в узком руководстве. Произошло не только внезапное возвышение Андреева и Ежова, почти состоявшееся их вхождение в узкое руководство, но и столь же резкое понижение роли Кагановича и Жданова. Подчеркнул новое, весьма ослабленное положение Кагановича немотивированный перевод его креатуры, заведующего транспортным отделом Н. Н. Зимина, начальником политуправления НКПС[20]. О том же, но уже по отношению к Жданову, свидетельствовала передача курирования четырех отделов ЦК — сельскохозяйственного, планово-финансово-торгового, политико-административного и руководящих партийных органов лично Сталину[21].