Следом он поспешил добавить:

— Если нет, то я не настаиваю.

Растроганная Ли Сюэлянь сказала:

— Раз уж у нас с вами такой разговор, я могу взять свои слова обратно и озвучить свое решение по новой.

Показывая на Чжэн Чжуна с Ван Гундао, она добавила:

— Я ведь дважды им говорила, что в этом году жаловаться не буду, а они не поверили.

Ма Вэньбинь, кивнув в их сторону, заметил:

— Вспоминаю себя мальчишкой: я говорил правду, а взрослые мне не верили.

Все засмеялись, а Ма Вэньбинь продолжил:

— Тетушка, тогда просто ради интереса спрошу вот еще о чем. Вы жаловались двадцать лет подряд, что вдруг заставило вас изменить решение?

Его вопрос звучал точь-в‑точь как вопрос Чжэн Чжуна и Ван Гундао. Ответ Ли Сюэлянь также не изменился:

— Раньше я кое-чего не понимала, а сейчас прозрела.

Ма Вэньбинь с улыбкой спросил:

— Тетушка, а вы можете объяснить, что именно заставило вас прозреть в этом году? Может быть, произошло что-то конкретное в вашей жизни? Разумеется, отвечать на этот вопрос или нет — ваше право.

А ведь Чжэн Чжун и Ван Гундао в свое время совсем забыли спросить ее об этом. Их интересовал только конкретный ответ, и они не стали разбираться, почему именно она так сказала. Сложно поверить чему-то, не выяснив причину. Вопрос, который забыли задать Чжэн Чжун и Ван Гундао, сейчас задал мэр. Ведь и лекарство выписывают только после того, как узнают причину заболевания. в этом смысле мэр, не в пример им, действовал детально и глубоко. Такой подход демонстрировал внимание к малому, и в этом ему не было равных, поэтому Чжэн Чжун и Ван Гундао снова почтительно закивали.

А Ли Сюэлянь ответила:

— Да ничего такого не произошло. Просто так мне сказала корова.

Чего-чего, а такого ответа от Ли Сюэлянь никто не ожидал. Это ее заявление всех застало врасплох. Сидящие за столом, включая Ма Вэньбиня, оторопели. Последний, заикаясь, спросил:

— Корова? Что еще за корова?

Чжэн Чжун, обретя дар речи, спохватился:

— Мы тут о людях говорим, при чем тут корова?

— За двадцать лет вокруг не нашлось никого, кто бы мне поверил, кроме моей коровы. Поэтому за советом, жаловаться или нет, я тоже обращалась к ней. Раньше, когда я задавала ей вопрос: «Надо или не надо жаловаться?», она всегда отвечала: «Надо». Я ее слушалась. в этом году, когда я обратилась к ней с таким же вопросом, она не разрешила жаловаться, поэтому я и передумала.

От такого объяснения присутствующие растерялись еще больше. Начальник секретариата тоже стал заикаться:

— Эта твоя корова на самом деле существует или ты просто так шутишь?

— Не шучу, я ее лично вырастила.

Придя в себя, Ма Вэньбинь спросил:

— А я могу увидеться с этой коровой, чтобы она и со мной поговорила?

— Нет.

— Почему? — удивился Ма Вэньбинь.

— Несколько дней тому назад она сдохла.

Народ от такого заявления просто выпал. Чжэн Чжун даже несколько вспылил:

— Тетушка, мэр Ма проделал ради вас такой путь и все по доброте душевной, желая вам помочь. к чему эти издевки и насмешки?

Такой тон Чжэн Чжуна спровоцировал ответную реакцию Ли Сюэлянь. Хлопнув рукой об руку, она заявила:

— Вот посмотрите, такая же история и с моей жалобой. Я говорю, как есть, а доказать, что это правда, не могу!

Ма Вэньбинь остановил Чжэн Чжуна и, улыбаясь, обратился к Ли Сюэлянь:

— Тетушка, я верю, что такая корова у вас действительно жила.

Помолчав, он добавил:

— Давайте договоримся, что если мы все поверим этой корове, то, начиная с этого года, вы больше не будете жаловаться, хорошо?

— Это уже будет не то.

— В смысле?

— Корову я могу послушать, а вас нет.

— Почему? — не понял Ма Вэньбинь.

— Отговаривая меня жаловаться, корова имела в виду, что это бесполезно, а вы просите меня проглотить обиду и дальше терпеть несправедливость. Это две разные вещи.

Ма Вэньбинь оторопел:

— Тетушка, но ведь разве не для того мы сюда приехали, чтобы помочь вам уладить эту проблему?

Тут Ли Сюэлянь заплакала:

— Не стоит меня обманывать, если бы вы считали меня напрасно обиженной, то не стали бы ко мне приезжать, а уже давно бы все исправили.

Тыча пальцем в сторону Чжэн Чжуна и Ван Гундао, она сказала:

— Как и они, вы приехали, чтобы просто одурачить меня. Боитесь, чтобы я не поехала в Пекин со своей жалобой, из-за которой все вы можете слететь со своих постов.

Помолчав, она добавила:

— Если вы хотели мне помочь, то почему не приезжали раньше? а сейчас, когда в стране съезд на носу, вы чего-то все разом засуетились? Дурача меня, наверняка ведь хотите просто переждать этот период, а потом с вас снова как с гуся вода?

Ма Вэньбинь нахмурился. Тут и он понял, что непростая эта женщина Ли Сюэлянь. Он приехал к ней, чтобы уладить проблему, и уж никак не ожидал, что его поднимут на смех, заставив поверить в говорящих коров. Состязаясь, кто кого, Ма Вэньбинь все-таки угодил в капкан этой женщины. Знай раньше, он не стал бы углубляться в расспросы и не трогал бы эту корову. Но, с другой стороны, как без этого принимать конкретные меры? Разумеется, попадание в этот капкан с коровой Ма Вэньбиня не испугало. Ведь он и приехал с той целью, чтобы прощупать почву. и сейчас, когда к данной проблеме прибавился инцидент с коровой, он понял, что ситуацию уже никак не спасти. Решение Ли Сюэлянь об отказе жаловаться теперь следовало воспринимать с точностью наоборот, иными словами, она просто морочила голову. Все-таки верно отзывались о ней Ван Гундао и Чжэн Чжун. Но тупиковые ситуации тоже не пугали Ма Вэньбиня. Подобным образом он обходился с подчиненными. Если кто-то совершал промах, ему либо давали шанс исправиться, либо расставались с ним навсегда. и если с первым еще разговаривали, то со вторым прощались безо всяких разговоров. Заметив, что Ма Вэньбинь нахмурился, начальник секретариата быстро поднялся с места и объявил:

— Сегодня на этом закончим, у мэра Ма еще совещание в городе.

Ма Вэньбинь поднялся, лицо его снова расплылось в улыбке:

— Тетушка, у меня еще дела, так что я пойду, а вы действуйте, как задумали, и не чувствуйте себя обязанной.

Сказав это, он вышел. за ним поспешили удалиться начальник секретариата и начальник уезда Чжэн Чжун. Разруливать ситуацию остался председатель суда Ван Гундао.

Он всплеснул руками:

— Сестрица, ты понимаешь, что ты вообще говорила? Если вели речь конкретно о твоем деле, то к чему было сюда корову приплетать? Разве ты этим самым не оскорбила человека?