Очень велики были акцизы на продукты питания — другой необходимый источник финансирования. Соляной сбор приносил государству до 20 процентов доходов. Каждый дом был обязан приобретать установленное количество соли. Однако земледельческая продукция также облагалась налогом. Большинство богатых флорентийцев, в том числе и Медичи, значительную часть своих капиталов вкладывали в земельные угодья. Обработка земли производилась по арендным договорам. Арендаторы получали часть урожая, но находились в большой зависимости от хозяина, на земле которого работали. Землевладельцам запрещалось принимать издольщика, ушедшего от прежнего хозяина, без его согласия. Но и сам землевладелец нес тяжелый груз повинностей: налоги на недвижимость, содержание дорог и мостов, садов, огородов и тутовых плантаций. Эти меры всем казались необходимыми: гористая, во многих местах бесплодная тосканская земля обеспечивала столицу продовольствием только на пять месяцев. Между тем импортное продовольствие облагалось огромными пошлинами. Например, пошлина на вино достигала 50 процентов от стоимости товара, и в 1477 году народ чуть не взбунтовался против нее.

От пошлин и сборов страдали все жители Флоренции, но до крайней нищеты доходили только простолюдины. Зато с них нечего было взять в виде прямых налогов, которые также стали очень обременительными. Вновь была введена система catasto, кадастра, впервые примененная в 1427 году. С тех пор, при всех модификациях, ее сутью был расчет вмененного капитала на основании действительно получаемых каждым фискальным хозяйством доходов. Считалось, что каждые 100 флоринов движимого и недвижимого имущества приносят 7 флоринов дохода. Из этого капитала вычиталась стоимость жилища, расходы на прислугу и орудия труда, а также долги. Базовый налог по кадастру доходил до 0,5 процента вмененного капитала. По мере необходимости государство повышало эту базовую ставку столько раз, сколько требовалось, иногда до пятнадцати раз в год.

Когда Лоренцо взял власть в свои руки, кадастровая служба чрезвычайно усложнилась. Комитет государственных финансов закрепил за собой право оценивать состояния граждан. Налоговая ставка в зависимости от дохода варьировалась от 8 процентов для лиц с доходом ниже 50 флоринов до 50 процентов для тех, чьи доходы превышали 1500 флоринов. В 1471 году прерогатива оценки вмененного капитала перешла к политическим ведомствам. Желая поощрить или наказать гражданина, комитет записывал его в число богатых или нуждающихся. Более высокими налогами облагались банкиры, не принадлежавшие к клиентеле Медичи.

При всем том государство продолжало страдать от хронического дефицита. Выручали займы, добровольные или принудительные; подписавшимся богачам они приносили проценты, которые выплачивало казначейство. Рынок долговых обязательств процветал. Но с течением времени обслуживание долга стало затруднительным: доходы значительно отставали от расходов, которые возрастали из-за амбициозной политики Лоренцо. В 1477 году государственное казначейство задолжало держателям долговых обязательств 60 тысяч флоринов — проценты за два года.

Тогда Лоренцо и его друзья, чтобы избежать банкротства, конфисковали часть капитала Monte delle doti. Это была общественная касса, состоявшая из вкладов родителей, копивших на приданое дочерям или капитал сыновьям. Вклад замораживался на пятнадцать лет, а по истечении этого срока выплачивался в пятикратном размере. Если ребенок умирал раньше, отец получал половину своего вклада. Поскольку детская смертность была очень велика, такая касса была очень выгодна для государства. Но теперь было решено, что она дает слишком мало. Уже в 1475 году власть стала подумывать, как бы урезать капитал, предназначенный для приданого. В 1478 году вышло официальное постановление о том, что касса будет выплачивать лишь его пятую часть; все остальное замораживалось, и получить можно было лишь 7 процентов годовых.

Почтенное учреждение, обеспечивавшее будущее флорентийских девушек, оказалось под угрозой в тот самый момент, когда исчезли остатки древних республиканских вольностей. Функции старых советов свелись к чистому представительству. В 1471 году имущество партии гвельфов и купеческого трибунала было конфисковано, чтобы платить губернаторам и гарнизону. Число младших цехов уменьшили с четырнадцати до пяти, что облегчило надзор за соблюдением регламентов. Подеста теперь лишь утверждал решения Восьми стражей — всемогущего полицейского комитета, находившегося в руках партии Медичи. Должность капитана народа, который в течение многих поколений защищал интересы низших слоев, в 1477 году вообще была заменена должностью судьи.

Но даже столь заметная деградация древнего государственного строя не вызвала никакого протеста. Заботясь в первую очередь о физическом выживании, флорентийцы искали спасения в корпорациях и покровительстве грандов. Они старались забыть о тяготах жизни, участвуя в официальных торжествах и праздниках. Они подражали самому Лоренцо Медичи, который скрывал озабоченность государственными и финансовыми проблемами под маской благодушного юмора.

Лоренцо в кругу семьи. Полициано и другие близкие друзья

Двадцать лет Лоренцо вел кочевую жизнь, переезжая из Пизы в монастырь Валломброза. с виллы Кареджи в поместья Муджелло. Нигде он надолго не задерживался. Ему надоедала даже Флоренция. Между тем она была не только экономическим и политическим центром, но и уникальной театральной площадкой, в чем, в частности, мог убедиться Галеаццо Мария Сфорца во время своего визита в марте 1471 года. За торжественным приемом, данным в его честь синьорией и Лоренцо, последовали зрелища, затмившие сам прием. В церквях устраивались священные действа (своего рода мистерии). В Сан-Феличе показывали Деву Марию и архангела Гавриила. В Кармине хитроумные машины представляли Вознесение Христово. В Санто-Спирито из-под сводов вырывались огненные языки, изображая сошествие Святого Духа на апостолов. Но несмотря на все предосторожности, церковь загорелась и случился сильный пожар.

Флорентийские анналы хранят свидетельства о грандиозных церемониях. Наиболее торжественные дипломатические приемы происходили главным образом летом. В 1471 году принимали кардинала Франческо Гонзага, в 1473-м — Элеонору Арагонскую, невесту Эрколе д'Эсте, и кардинала Пьетро Риарио. Турниры устраивались зимой, в январе и феврале, после карнавала. Члены семьи Медичи, окруженные родичами и самыми именитыми людьми города, появлялись там под восторженные крики толпы.

Жена Лоренцо Клариче Орсини посещала турниры с большой неохотой. У нее был угрюмый нрав. Частые роды подорвали ее хрупкое здоровье. За 1470—1479 годы донна Клариче родила семерых детей: четырех дочерей (Лукрецию, Маддалену, Луизу и Контессину) и трех сыновей. Пьеро родился в 1472 году, Джованни в 1475-м, Джулиано в 1479-м. Все свое время Клариче посвящала домашним заботам и церкви. Она была по-прежнему очень привязана к своим родителям, могущественным Орсини. В мае — июне 1472 года Клариче гостила у них в Риме и оказалась свидетельницей необычайного события: совершившегося в Ватикане заочного бракосочетания русского царя Ивана III (строителя Кремля) с византийской принцессой Зоей[4] Палеолог. Клариче сопровождал Луиджи Пульчи. Чтобы позабавить Лоренцо, остававшегося во Флоренции, он сочинил шутовской отчет о визите к будущей царице: