– Думаешь? А по мне, так это даже к лучшему. Теперь, в свете новой информации, это общение у нас намного конструктивнее получится. Ведь Витек наверняка был в курсе дел своего патрона, даже если не участвовал. Не может такого быть, чтобы друг и постоянный собутыльник совсем уж ничего не знал. Что-то, да должно было просочиться.

– Что-то должно было, – согласился Артем.

– И теперь, когда мы в курсе некоторых специальных вопросов, мы можем и сами задать более конкретный вопрос насчет этого «чего-то».

Покинув здание, коллеги разошлись в разные стороны. Гуров направился в гостиницу, а Артем в сторону КПП.

Обдумывая новую информацию, Лев делал самые разные предположения по поводу возможных махинаций, имевших место в военной части, и их предположительной связи с внезапной смертью Рыбакова.

«Если это не самоубийство, а хорошо спланированное преступление, кто заказчик? – размышлял он. – Сам Калачев? Хм, не исключено. По крайней мере, именно ему достается основная часть «дивидендов» после этой смерти. Вполне возможно, в махинациях был замешан и еще кто-то кроме заведующего хранилищами, но навряд ли эти люди общались непосредственно с командиром части. Наверняка все «организационные вопросы» решались через Рыбакова, а Калачев выступал больше как идейный вдохновитель. Соответственно, и заложить его мог только Рыбаков. То есть заложить аргументированно. Догадывались, конечно, многие, это даже из того разговора в баре было понятно, но ведь догадки к делу не подошьешь. А много разговаривать будешь, еще и в клевете обвинят. Да, Калачев, конечно, кандидатура подходящая. К тому же кроме серьезной мотивации у него имелись и возможности для осуществления задуманного. Человек, облеченный властью, всегда найдет того, кто будет готов исполнить очередной приказ, каким бы этот приказ ни был».

Добравшись до гостиницы и поднявшись в свой номер, Гуров наскоро перекусил тем, что нашел в холодильнике, и отправился спать. Следующий день обещал стать не менее насыщенным, чем сегодняшний, и перед новым рывком нужно было как следует отдохнуть.

Утром в половине восьмого полковник уже вновь был на своем «рабочем месте». Дежурные беспрепятственно пропускали его, и в этом он видел еще одно указание на то, что специальным распоряжением командира части ему обеспечивают «режим наибольшего благоприятствования».

В восемь появился и Артем. Он присоединился к Гурову, бодро листающему не просмотренные вчера ведомости, и, потратив еще около четырех часов, они могли с чистой совестью утверждать, что ознакомились со всеми без исключения документами, которые предоставило в их распоряжение командование части.

Ручные противотанковые гранатометы в этих документах не значились. Ни сами они, ни снаряды к ним, по-видимому, вообще никогда не поступали на вооружение этой части.

– Что ж, думаю, теперь у нас есть очень весомый повод пообщаться с уважаемым Владимиром Григорьевичем, – проговорил Лев, закрывая последнюю папку.

– Да, только уж общаться с ним, конечно же, будете вы, – поспешил уточнить Артем. – Со мной он и разговаривать не захочет.

– Ничего. Зато твои ребята уж точно захотят с тобой разговаривать. Пока я буду разбираться с Калачевым, узнай, как там их вчерашние успехи с допросами в части. Было бы неплохо объединить результаты и доложить мне в виде краткого резюме. Четко и понятно, только самое основное. И позвони экспертам. Надеюсь, предварительные выводы они уже успели сделать.

– Хорошо, Лев Иванович, все сделаю. А что с Зыбиным? Вызывать его на допрос?

– Пока нет. С ним я хочу поговорить сам, но, прежде чем начинать этот разговор, нужно собрать побольше информации. Что-то подсказывает мне, что через Витю мы сможем выйти на очень интересных людей, и чем больше я буду знать, тем меньше у него будет шансов отвертеться и сказать, что сам он ничего не знает.

– Резонно, – согласился Артем. – Значит, Зыбина пока не трогаем?

– Нет. Пусть погуляет. Отдохнет, расслабится.

– А потом вы его, расслабленного, на одну ладонь положите, а другой прихлопнете, – усмехнулся Артем.

– Может быть, и так, – хитро улыбнулся Гуров.

Когда молодой коллега ушел выполнять его поручения, он запер кабинет и направился в приемную.

– Добрый день, Ирина Константиновна, – вежливо обратился Лев к секретарше, на бледном лице которой еще сохранялись следы вчерашних переживаний. – Я закончил с документами. Кому их передать?

– Уже? – изумленно вскинула брови впечатлительная дама. – Уже закончили? Но там же… там же было так много.

– Ничего, мы вдвоем с коллегой поднажали и управились в сжатые сроки. Так куда я должен их вернуть?

– Не беспокойтесь, возвращать ничего не нужно. Я сейчас позвоню, их заберут.

– Что ж, отлично. Рад, что мне не придется беспокоиться. Я бы хотел поговорить с Владимиром Григорьевичем. Небольшой дополнительный вопрос. Он сейчас у себя?

– Да, у себя, но… – несколько затруднилась секретарша. – Я сейчас узнаю.

Она поднялась из-за стола и, тщательно прикрыв за собой дверь, скрылась в кабинете. Минуть через пять, вновь появившись в поле зрения терпеливого полковника, Ирина Константиновна сообщила:

– Владимир Григорьевич сможет принять вас. Проходите, пожалуйста.

Войдя в кабинет Калачева, Гуров сразу понял, что начальник, в отличие от своей секретарши, все волнения уже пережил. Командир выглядел бодрым, уверенным и совершенно спокойным. Казалось, вчерашнее трагическое происшествие не оставило в его памяти даже следа.

– Здравствуйте, – доброжелательно улыбнувшись, приветствовал он Гурова. – Уже просмотрели документы? Удивительная скорость. Вот что значит профессионализм.

– Да, мы с оперуполномоченным Панфиловым постарались уложиться в минимальные сроки.

– Что ж, вам, несомненно, удалось. Нашли какую-то полезную информацию?

– Нашли некоторые несоответствия. Во-первых, документы о каких бы то ни было перемещениях боеприпасов между складами отсутствуют. Из бумаг, которые вы предоставили, можно сделать вывод, что подобных перемещений не производилось не только в ближайшее время, но и вообще никогда. Возможно, в этих папках не вся документация, но из того, что нам было предоставлено, можно сделать только такой вывод.

– Нет документов о перемещении? В самом деле? – изобразил на лице простодушное удивление Калачев. – Надо же, как странно. Хорошо, я отдам распоряжение, чтобы все еще раз проверили, но, насколько мне известно, вам предоставили все, что имелось. Эти бумаги хранились у Дмитрия в сейфе, и, насколько я знаю, он никогда их не перекладывал в какие-то другие места. Мы просто взяли все, что там было, и перенесли в ваш кабинет. Не думаю, что что-то пропущено. Но я скажу, чтобы перепроверили. Обязательно.

– Буду очень вам благодарен. И заодно распорядитесь пожалуйста, чтобы уточнили сам наличный состав боеприпасов. Экспертиза установила, что среди снарядов, взорвавшихся на складе, были гранаты для РПГ. Между тем в предоставленных вами документах такой вид оружия не фигурирует. Странное несоответствие, вы не находите? Не очень понятно, для чего хранить боеприпасы для несуществующего оружия. Или, может быть, я действительно видел не все документы, и гранатометы все-таки имеются на вооружении в вашей части?