убитыми 16 человек. Противник удержался и на ночь остался на поле боя. В первый раз и марковцы ночевали в поле на холоде.

Едва рассвело, красные перешли в наступление, открыв сильный орудийный огонь. Снаряд попадает в дом и выводит из строя 11 человек. Целый день боя «вничью» и опять ночевка на позиции. И только на третий день красные не выдержали, стали отходить и оставили ст. Баронская. Отряд полковника Булаткина мог лишь отбиваться — так ничтожны стали его силы.

В часы случайно выпавшего отдыха бойцы имели возможность согреться в теплых домах, скромно подкрепить силы едой и поделиться мыслями. Главный вопрос у всех: что же дальше? Если так будет продолжаться, не удержаться нам. Говорили о пассивных действиях полка, о пассивной обороне, отбитии атак и контратаках с целью всего лишь удержания позиций. Красные наступают, а мы обороняемся. Почему бы нам не наступать, хотя бы с целью обороняться активно, как показал однажды полковник Булаткин? Говорили о том, почему действия конного полка и марковцев обособлены и не связаны. Сколько раз они отбрасывали красных, но у них уже не было сил добить их, а добить могла бы кавалерия.

Об этом офицеры говорили своим начальникам. Говорили и полковнику Булаткину, и тот ответил: «Какими силами? Наш отряд наполовину уменьшился в численности. Вот, дали бы мне роты две…»

Итак, тут воля командира полка. А его воля такова, что он держит своего помощника в отдалении и избегает вызывать к себе на совещание и его, и командиров батальонов. Полковник Сальников знал, что им недовольны наиболее энергичные офицеры: полковник Булаткин, полковник Блейш и даже полковник Николаев{93}, начальник хозяйственной части; знал, что недовольны офицеры его штаба, что о нем и в штабе дивизии плохого мнения. Ведь кто-то приезжал для производства дознания. Он в штабе нервно говорил о саботаже против него целой группы штаб-офицеров и десятка старых марковцев. Знал и не выходил из штабного поезда, а распоряжения передавал только по телефону. Частей своего полка он никогда не навещал.

«Тает наш полк!» — с тревогой говорили марковцы. Свирепствовал и тиф. Много заболевших умирало. Умерла сестра Ксения Бакитько. Вскоре умер от тифа начальник дивизии, генерал Станкевич. Конечно, причины тому: погода, санитарные условия, нелегкая служба, быть может, питание и, конечно, скверное состояние обуви и обмундирования.

В записях марковцев читаем: «Полковник Николаев (нач. хоз. части) проявлял большую изобретательность в добывании продуктов и обмундирования. Я сам по его приказанию ездил в Новороссийск добывать ботинки прямо с парохода, снабженный самыми невероятными документами. Но ботинки оказались „мифом“. Здесь нет места рассказывать, как получалась на Кубани мука и провозилась под сеном в Донбасс для снабжения полка, как вывозились оттуда же сало и мясо через „таможенные рогатки“ в Кущевке, на границе Кубани и Дона. Со стороны это не было видно, а в Донбассе „подножным кормом“ снабдиться было почти невозможно». (У марковцев тогда не могла даже возникнуть мысль, что «Единая Россия» имела на своей земле внутренние таможни.)

Как на людах, погода и прочее сказывались и на лошадях. До крайности тяжело приходилось Марковскому артиллерийскому дивизиону. Три его батареи — 12 орудий должны были обслуживать поначалу два полка, потом три. Редко когда один взвод из шести отправлялся на отдых на несколько дней. Лошади измаривались. 1-я батарея, бывшая с корниловцами у Дебальцева в самом начале боев, должна была поставить два орудия на две железнодорожные платформы, назвав их «Генерал Марков» и «Полковник Миончинский», для того, чтобы и быстро направлять орудия к угрожаемому месту, и чтобы беречь силы лошадей, изнеможенных недостатком корма.

Тиф косил людей. За период боев в Донбассе только в дивизионе умерло 11 человек офицеров. Из-за выбытия людей приходилось снимать с позиций орудия. Вот картина: едет в тыл орудие; на передней паре упряжки сидит артиллерист, на средней железнодорожный сторож, а на корне корниловец с винтовкой за плечами. Выручило дивизион пополнение из Южной армии: орудие с упряжкой и прислугой.

Тает полк. Пополнений нет, а прибывающие по выздоровлении от ран едва ли восполняли потери от тифа. Тревожно на душе у марковцев. Но есть еще полная решимость биться: будет пополнение, будет помощь и должен же наступить поворотный момент к лучшему. А пока…

28 февраля. Полк отбил атаки, но правее его красные пересекли железную дорогу и отряд полковника Булаткина отошел на ст. Фащевка. На следующий день отбил атаку на эту станцию, однако положение кажется определенно тревожным, а из штаба полка нет ни освещения обстановки, ни распоряжений. Полковник Булаткин узнает, что штаб выехал со станции Чернухино на юг. Он скачет на ближайший разъезд, где и застал штаб в тот момент, когда состав трогается дальше на юг: на разъезд наступала с востока цепь, которую сдерживали 14 чинов, явно оставляемых штабом. Полковник Булаткин останавливает состав, приказывает втащить на крышу имеющиеся при штабе два пулемета и огнем поддерживает сдерживающих красных 14 человек. Поезд штаба стоит под обстрелом. Но подходят две роты 4-го батальона, вызванные ранее штабом, и отбрасывают красных. На поле подбирают тела семи убитых, которых вместе с уцелевшими полковник Сальников обрек на гибель, спасая себя. Полковник Булаткин вошел в вагон командира полка. Короткий разговор и… состав штаба возвращается на Чернухино.

Ненормальные отношения между командиром полка и полком в целом стали принимать враждебный характер. Полк стал считать своим командиром полковника Булаткина и ждал только решения свыше. В ожидании его в самом штабе полка произошел «бунт». Начался он так.

Возмущенный одним офицером штаба за невыполнение его личных (частных) требований, в то время как этот офицер был занят отправкой патронов в батальоны, полковник Сальников обрушился на него с грубыми выражениями и заявил: «Откомандировываю в 7-ю роту». Присутствующий при этом капитан Образцов сейчас же заявил: «Разрешите и мне откомандироваться в 7-ю роту». За капитаном Образцовым то же заявили и другие офицеры штаба. «Все в 7-ю роту!» — кричал в исступлении он. Не заявил об отчислении лишь оперативный адъютант, как было условлено раньше, дабы не нарушить оперативную работу штаба.

Капитан Образцов, испросив краткий отпуск в обоз, чтобы подготовиться к строевой службе в 7-й роте, командиром которой он