револьвера, был убит и зверски обезображен. В течение нескольких часов тело его оставалось на улице. Проходившие красноармейцы издевались над ним, били ногами, приговаривая: «Виноват, Ваше Высокоблагородие». Ночью священник похоронил его и, боясь мести красных, уехал из села. Место погребения указал староста. Тело откопали и отправили в Ростов в сопровождении трех офицеров.

В Ростове гроб с останками Героя с вокзала в собор, на последнее отпевание, сопровождали взвод в пятьдесят марковцев из раненных, могущих нести винтовки, и до ста раненных более серьезно. В соборе прощание. Сквозь стекло в гробе едва узнавали бойцы лицо своего доблестного начальника. На кладбище салют: пять ружейных залпов.

С 26 марта по 5 апреля было сравнительно спокойно. Но это не значит, что боевые действия не велись и что та и другая сторона не ожидали внезапного удара.

«Куда пропали кубанцы Шкуро?»

«Мало, очень мало осталось нас!»

Нервничали все. Замечался сильный упадок духа; среди солдат, в большинстве пленных, в особенности. Произошел показательный случай. Красные как-то вяло начали наступление. Против них был выслан взвод в составе трех офицеров и двенадцати солдат с пулеметами «Максим» и «Люис». Когда красные подошли на близкое расстояние, было приказано открыть огонь, но… стрелял лишь «Максим». Тогда командир взвода приказал отходить, а ему ответили: «Г-н поручик! Вы отходите, а мы остаемся». Отошли три офицера и пулемет «Максим», на тачанке которого лежал его убитый начальник, ст. унтер-офицер Бабенко. Сдался также внушавший полное доверие смельчак вольноопределяющийся со своим «Люисом».

С падением духа было трудно бороться. Рядовые выдвигали мотив: «Красных много, нас мало». Уверения, что скоро подойдут новые части, кавалерия и даже танки, о которых носились слухи, не всех утешали. Началось дезертирство. Полковник Наумов, человек прямой и в делах, и на словах, объявил своим: кто хочет сдаться красным, то пусть открыто заявит, он даст тому рубль и отпустит на четыре стороны. Заявлений не поступило.

В самом деле, какую силу представлял собой Марковский полк в начале апреля? В 1-м батальоне немногим более 150 штыков; во 2-м около 90 (в офицерской роте 7 офицеров и десяток солдат); в 3-м около 100 штыков (в офицерской роте 25 офицеров, 5 татар и 10 китайцев; в 10-й 10 штыков; в 11-й до 15 и в 12-й до 35). Была еще сильная команда пеших разведчиков около 100 штыков. Всего до 500 штыков, 25 пулеметов и конная сотня в 50 шашек. И это все.

Приходилось радоваться каждому вернувшемуся в строй. Однажды в 7-ю роту вернулось сразу пять офицеров. Громкое «Ура!» пронеслось по хутору. Кричали семь офицеров, получившие пополнение в пять человек. Тяжела была служба при такой ничтожной численности и при разбросанности рот. И опасна: красные проводили налеты на хутора; не раз по случайной тревоге роты оставляли свои места, чтобы через короткое время спокойно занять их. Не оставались в долгу и марковцы. Группа полковника Наумова одной ночью провела налет на ст. Фащевка. Несмотря на слабость полка, две его роты были отправлены в общий резерв на ст. Иловайская, откуда они однажды выезжали для поддержки корниловцев.

5 апреля красные перешли в наступление на полк, выбили его из хуторов и только перед Рассыпной, 6 апреля, потерпев неудачу, отошли. Был канун праздника Святой Пасхи.

Святая ночь. В эту ночь всегда была тишина и полный покой природы. Так и теперь. Мысли всех, где бы кто ни находился, направлены к наступающему Великому Празднику. Мистический смысл Его захватывает души и сердца. В данной обстановке особенно. Радостно и то, что позаботилась о бойцах хозяйственная часть, прислав куличи, яйца, сало.

На перроне ст. Рассыпная устанавливается аналой, здесь будет отслужена Пасхальная Заутреня. Выстроились три роты. Пришло немало местных жителей. Торжественные возгласы полкового священника:

— Христос Воскресе!

И громкий радостный ответ:

— Воистину Воскресе!

Бойцы и жители, забыв обстановку, поздравляли друг друга и расходились по своим домам. Христосовались и на постах, где царило также полное спокойствие. А затем разговлялись.

7 апреля. День Святой Пасхи

Совершенно спокойно. Сообщили, что красноармейцы вынесли постановление, вопреки воле начальства, в этот день ни наступать, ни стрелять. Приходившие из района красных жители с грустью говорили, что там запрещены богослужения.

— А вот у вас же молились, — добавляли они.

Скромен был бы пасхальный стол у бойцов, если бы жители с радостью не разделили с ними свой, если бы крестьяне соседних хуторов не принесли им свое угощение. Отрадно встретили Праздник марковцы. Хуже было тем двум ротам, которые стояли на ст. Иловайская. Им запрещено было оставлять вагоны. Они оставались в холоде и должны были удовлетвориться казенной дачей, впрочем увеличенной щедрыми кубанцами стоявшего рядом состава. Их оживила и согрела водка, которой также поделились кубанцы.

8 апреля, на второй день Святой Пасхи, красные перешли в наступление на полк и стоявший правее Алексеевский пехотный и принудили их на следующий день отойти на линию ст. Чистяково. В последующие дни, до 20 апреля, шли каждодневные бои. Наступали красные, но наступали и марковцы, алексеевцы и Конный полк. Красные заметно слабели, главным образом морально: их расстраивали рейды батальонов марковцев, иногда довольно глубоких (на село Хрустальное). Ослабление противника позволило полк отвести в резерв в село Алексеево-Орлово, куда пришли и две роты со ст. Иловайская.

21–29 апреля полк в резерве. Но он стоит как на позиции: орудия, пулеметы готовы в любой момент открыть огонь. До противника всего верст десять, и перед ним лишь легкая завеса от Конного полка. Но батальону полковника Наумова пришлось спокойно простоять только три дня: он был вызван на фронт для поддержки корниловцев.

Первый его бой у ст. Криничная. Он не сдержал красных и ночью отошел к ст. Макеевка, где вошел в связь с дроздовцами. На следующий день атакованный красными, потеряв пулемет, он отошел к ст. Харцысск, где на какой-то