Лис смотрел, как клубится в темном небе облако нетопырей на пути к Вывихнутому переулку. Первый румянец зари уже разливался по дальнему горизонту. Лис знал, что Койот и Громилы с Гром-реки не заставят себя ждать.

– Что ж, – вздохнул он, – у меня такое чувство, что сегодняшнюю ночь никто из нас не забудет.

Кит стоял один посреди вымершего Вывихнутого переулка и ждал. Солнце уже вот-вот должно было взойти. Он тер глаза и даже выдернул один ус, чтобы подстегнуть сонные мозги. Короткая вспышка боли послужила отличным будильником. Пускай он устал, но для грядущих испытаний мозг должен быть остер, как когти. А лучше – еще острее.

Все прочие обитатели переулка попрятались за дверями и зарылись поглубже в норы. Ему показалось, будто он видел чей-то глаз в щелке между ставнями там, нервный палец, приподымающий перевернутую коробку, тут, но и только.

Потрепанная афиша «Швырк-ревю» все еще висела на стене возле цирюльни Энрике Галло. Обрывки рекламы крэнстоновского крема для когтей усыпали землю, а сцена, возведенная для Праздника Первой Пороши, лишилась одной из опор и покосилась. Она провисла как раз перед заколоченным входом под гигантский камень Рептильего трастового банка.

Кит вразвалочку подошел к сцене и взобрался на нее. Белкам уже не размахивать молотом Великого Медведя в саге о Рататёск, фазанам-канатоходцам не развлекать божьих коровок своими семенящими танцами. Никому больше не освистывать Деклана. Сцена разрушена, как и Праздник Первой Пороши.

Но не все потеряно.

Кит беспокоился за дядю, томившегося в плену у Громил с Гром-реки, волновался за Старого Босса Черепаху – пусть тот и жестокий бандит, но все равно не заслужил, чтоб его избивали и похищали. Пока переулок ему за это платил, Старый Босс защищал его как умел. Иначе они все давно пали бы жертвами любого мимохожего хищника, начиная от койотов с выдрами и кончая ястребами и домашними питомцами.

«Может, самому этим заняться? – подумал Кит. – Нет, – поправился он, – нам. Всем нам. Вместе. Возможно, мы сумеем защитить друг друга, я и мои друзья. Мы же Лунный Отряд».

Внезапно шерсть у него на загривке шевельнулась. Ухо дернулось. Он принюхался и уловил запах перьев и крови – совиный запах, – а затем влажный запах банды выдр, заглушающий все запах соленой воды и рыбьих потрохов.

Едва запахи ударили ему в нос, в переулок хлынула река вздыбленного меха – Громилы с Гром-реки. Первые отблески зари сверкали на стеклах их очков.

У самого большого, Сета Свистуна, по всей морде и на лапах красовались воспаленные красные волдыри.

Осиные укусы.

Он злобно уставился на Кита, глаза его пылали. Видать, открыл-таки хвать-сюрпризы. Он клацнул на Кита зубами, со стороны выдры жест одновременно грубый и угрожающий. От щелчка его клыков Кит вздрогнул и отступил вглубь сцены – в передней части собрались выдры.

За спиной у него спикировали вниз сестры-совы, вертя головами в поисках признаков опасности. Теперь Кита окружили со всех сторон – спереди выдры, сзади совы.

Совы вскрикнули так резко, что у Кита едва глаза не выпрыгнули, но по их сигналу вперед выступил Койот; за ним братья Чернохвосты что было сил толкали перед собой тачку, нагруженную всем богатством Вывихнутого переулка.

Старый Босс Черепаха и дядя Рик вместе были привязаны к старому скейтборду, притянутому к задней части тачки грубой проволочной сетью, какую Люди используют для защиты своих садов от белок. Хотя никакая проволока не помешает белке подкопаться, куда она хочет, черепахе и старому еноту она надежно отрезала всякую надежду на бегство.

– Мрм-мрм-мрм-мрм, – произнес дядя Рик при виде Кита.

В рот ему засунули большую палку, примотав ее к затылку ржавой велосипедной цепью. Из-за палки он не мог говорить. С черепахой обошлись аналогичным образом, только палка и цепь были поменьше.

– Что ж, Кит, – начал Койот. – Мои совы рассказали мне, что ты провел беспокойную ночь со своим старым другом Титусом. Я восхищен твоей ловкостью! Очень немногие из Диких ухитрились побывать в Безблохом доме, и еще меньше выбрались оттуда живыми. Братья Чернохвосты поспорили со мной, что тебя забрал Мешочник. Они проиграли спор.

Шин и Флинн заворчали.

– Поводок, который я использовал, все еще при мне, – отозвался Кит, поднимая ошейник с поводком на всеобщее обозрение. – Не хочешь ли надеть его, как хорошая собачка?

– Ха-ха! – рассмеялся Койот. – Ты и впрямь умен, сын Азбана. А также силен и быстролап. Ты обладаешь многими качествами Первого Енота.

– И бесстрашием в том числе, – добавил Кит, надеясь, что это прозвучало дерзко.

– Солнце уже выглядывает на небо, прогоняя прочь твою любимую луну, – сказал Койот. – Пора уважить нашу сделку. Я знаю, что ты выиграл Песий Поединок, и знаю, что ты добыл обещанные банки с кормом, однако я их не вижу. Ты же не стал бы обманывать старину Койота, правда? Из этого вышла бы печальная песня, а мне бы страшно не хотелось менять твою мелодию за тебя.

– Добыл я твои банки с кормом, – ответил Кит, – только я не такой дурак, чтобы выставить их здесь, где ты мог бы снова меня ограбить. Я их спрятал. И скажу тебе где, как только получу назад своего дядю и Босса Черепаху. Затем мы обсудим передачу зерен и орехов. Но я ни о чем не стану разговаривать, пока мой родич в плену.

Койот расплылся в улыбке.

– Умно. – Кивнул Шину с Флинном Чернохвостам и рыкнул. – Освободите заложников.

– Это может быть уловка! – предупредил Флинн Чернохвост.

– Нельзя доверять еноту, – добавил Шин.

– Вы двое неправильно понимаете наши отношения, – заворчал на них Койот. – Я говорю вам, что делать, а не наоборот. Власть, как вода, течет вниз. А вы есть и всегда будете ниже меня. А теперь освободите заложников!

Шин с Флинном, бурча, отвязали дядю Рика и Старого Босса Черепаху.

– Извините за это все, босс, – сказал Шин черепахе.

– Не думайте, что мы не благодарны вам за все, что вы для нас сделали, – добавил Флинн.

– Мы вынуждены были делать то, что делали, вот и все, – сказал Шин.

– Надеюсь, вы сможете нас простить, когда все это кончится, – сказал Флинн.

– Я прощу вас, – прошипел Старый Босс. – Как только сделаю из ваших шкур шапки.

Братья посмотрели на своего бывшего босса, а потом переглянулись с таким видом, словно каждый проглотил осу.

Черепаха медленно поковылял к Киту, тогда как дядя Рик, едва оказавшись на свободе, проскакал на всех четырех и обнял племянника, едва не сломав ему ребра.

– Мой мальчик! – вскричал он. – Вот уж не думал, что снова тебя увижу! Я так рад, что с тобой все в порядке! Когда мне сказали, что ты вызвался на Песий Поединок, у меня сердце едва в деготь не превратилось. За всю нашу историю только одному еноту довелось одолеть собаку в их собственном поединке.