Конечно, иначе с чего бы Галя так переживала за ключи?

– А меня попросила за домом присмотреть, – продолжала глупышка. – Вот я и решила: пока каникулы – накупаюсь, подзагорю.

– Что? – не поверил я. Может, ослышался?

– Накупаюсь, подзагорю, – повторила она упавшим голосом. – Фруктов… поем.

– Здесь? – уточнил я. – Ну и как тебе первые фрукты? Хотя это еще цветочки!.. Где учишься-то?

– В Николаеве, в педагогическом, – ответила Галя, потупив глазки. – На третьем курсе.

Как же, помню: высшее заведение для бестолковых. И на каждые десять девиц по одному парню – никаких перспектив, особенно для такой мышки.

– А тетка-то у тебя поумней, – заметил я. – И в кого только?

Вокруг по-прежнему громоздились темные здания, и ни один фонарь не светился. Фар я не включал, но через ветровое стекло, в инфрасвете, все виделось ясно, хотя с боков уже сгустилась мгла. Лишь бы заполнить паузу, девчушка чирикала о своих родичах и приятельницах, щебетала про Херсон, Николаев, прочие памятные места – я не вслушивался, подумывая, не включить ли музыку, чтобы ее заткнуть. Затем Галя спросила вдруг:

– Но почему он сбежал? Ведь вы появились позже.

Конечно, имелся в виду насильник. Как и многие болтушки, Галя излагала, лишь бы самой понять.

– А что ты слышала?

– Ну, крики его, топот… еще какие-то шлепки.

По крайней мере она не глухая.

– Это был зверь? Ведь тут не водится ничего.

– Раньше, может, не водилось, – сказал я. – Но у этого «зверя» узкая ориентация, так что лично тебе ничего не грозило.

– А с ним что?

– С твоим дружком? Да уж, ему теперь не позавидуешь!

– Так и надо, – выдал воробушек с внезапным ожесточением. – Этих гадов я бы собственными руками…

– Хотел бы я посмотреть, – хмыкнул я.

Мы уже подъезжали. Домина у тетушки вправду оказался солидный. И сад немалый, усаженный плодовыми под завязку. Пока все это польешь!.. Если кроха из ответственных, ей будет не до купаний. И хорошо.

– Выгружайся, – велел я и сам подал пример.

Фонарей не оказалось и здесь, а в ближних зданиях свет не горел. Стало уже настолько темно, что Галя, наверное, себя едва различала, а потому утратила прежнюю бдительность. Чтобы она не расшибла лоб о ближайший столб, я взял ее за холодную лапку и провел к калитке. Внимательно оглядел двор, даже принюхался для уверенности.

– Пса не видать, – сообщил. – И сегодня его не было – запах старый.

– Так он у соседей! Иначе как бы я вошла? С утра и забрали.

Под локоток я провел Галю к самому крыльцу, поднял по ступенькам. Эта клуша долго разыскивала в сумочке ключи, еще дольше пыталась попасть ими в замок – пока я не отобрал у нее связку и сам не отпер дверь. Пошарив по стене, щелкнул выключателем. И сейчас же девчушка устремилась вперед, прикрывая сумочкой зад, – будто заодно я включил и ее.

– Вы проходите, проходите! – радушно пищала она через плечо, по пути везде зажигая свет. – Сейчас чайку попьем.

Эдакая хозяюшка, наконец-то обретшая дом.

Не спеша я проследовал в гостиную, поглядывая по сторонам. Здесь было чистенько, аккуратно, даже уютно – на свой лад. Деревянные крашеные полы, беленые стены и потолок. Повсюду кружевные скатерки и занавески, коврики, половички. Мебель чуть ли не пятидесятых годов, верно, доставшаяся тетушке от ее родителей, таких же бережливых. На полках, этажерке, буфете – фарфоровые статуэтки, включая пресловутых слонят. А вот фоток по стенам не наблюдалось, хотя тетка вполне могла прихватить их с собой. Я попытался представить, как она выглядит, и получилось нечто вроде Гали, постаревшей лет на сорок: сухонькая, подвижная, с редкими волосами, скрученными в узел, – любительница посудачить, позлословить. И поучить молодежь тому, что не удалось самой.

Я опустился на скрипучий диван, и тотчас в комнату впорхнула Галя, уже босая, зато выряженная в потертый халат размеров на восемь больше. (Все-таки тетка оказалась габаритной – видно, разнесло с возрастом.) В руках она держала поднос, груженный дешевой посудой и плошками с вареньем.

– Сейчас закипит, – сообщила девчушка, с любопытством вглядываясь в меня сквозь чудовищные очки, и удрученно добавила: – Вот кормить нечем. Может, в сад сбегать?

– Не суетись, – отказался я. – К чаю и этого хватит.

И кивнул на стол, куда уже выложил коробку печенья и шоколадный набор, предусмотрительно прихваченные из машины.

– Ой, ну что вы! – смутилась Галя. – Зачем?

– Положено, – веско ответил я. – В гости пустыми не ходят.

И тут же вскинул палец, призывая к тишине. Девчушка застыла, невольно съежась. Вопрошающе уставилась на меня.

– Кто-то идет по двору, – объяснил я. – Поднимается на крыльцо…

В дверь постучали. Галя съежилась еще больше, будто прикипев ко мне взглядом.

– Возможно, сосед, – предположил я. – Ну-ка подай голос.

Опустив поднос на стол, она послушно засеменила ко входу и вопросила дребезжащим голоском:

– Кто там?

«Твоя смерть», – с усмешкой вспомнил я, однако пришелец откликнулся:

– Ваш сосед. По поручению Антонины Тарасовны.

Звучал он авторитетно, точно коп при исполнении. Дождавшись моего подтверждающего кивка, Галя открыла дверь.

– Проходите, – пискнула она и этому. – Вон туда, в гостиную.

Уверенным шагом сосед протопал по коридору, на пороге замер, увидев меня. Выглядел он неплохо: среднего роста, крепкий, с отличной выправкой. Лицо молодое и симпатичное, хотя простоватое. Облачен в штатское, но форма подразумевалась.

– Простите, а вы кто? – осведомился новый гость, словно бы имел полномочия. – Это ваша машина возле ворот? Вы и привезли сюда Галю?

Собственно, он сам и ответил себе. Кивнув, я добавил:

– Кстати, ее успели ограбить. Подвез тут один, до меня.

Протиснувшись мимо соседа, девушка бросила на меня укоризненный взгляд и поспешила к столу, принявшись расставлять посуду. А из кухни уже раздались первые трели чайника, пока пробные.

– Кто? – спросил сосед, и на его лице проступила типичная мина сыскаря. – Приметы запомнили? Марку машины, цвет?

– Ну так, приблизительно, – ответила Галя. – Садитесь, я скоро!..

И побежала на чайниковый зов, мелькая белыми пятками.

– Если освежить память гипнозом, она и номер вспомнит, – сказал я. – Адресок могу черкнуть. Берет недорого.

– Ну откуда у нее деньги? – негромко возразил сыскарь, подсаживаясь к столу. – Она и сюда-то приехала на средства Антонины.

– Если попрошу, сделает за так, – уверил я. – Тот ухарь, похоже, промышляет на вокзале – надо ж его приструнить?