Удивительно, но мой ответ его не возмутил.

– Значит… вот чем ты промышляешь по ночам? – Я сглотнула. Мое сердце все еще колотилось. Хотелось ли мне услышать, что это в первый раз или в пятидесятый? Я затаила дыхание.

– Я ночное существо.

– Ты монстр, вот ты кто. – Утверждение вырвалось отчаянным хрипом. Все мое тело покрылось холодным потом и мурашками.

Среди беззвездной ночи раздался его грубый и резкий смех. Тонкая проволочная ограда отделяла нас от индустриальной, безвкусной части Лос-Анджелеса, которую люди использовали как место для секса под открытым небом.

– Легче всего нацепить ярлык монстра на того, кого ты страшишься. Понять, как он стал таким, – вот что требует настоящего мужества.

– Т-т-то, чем ты тут занимался…

– Занимался сексом с полного согласия другого взрослого человека, который разделяет те же фантазии и предпочтения, что и я. В этом нет ничего плохого. Ей нравилось, мне тоже.

Больше всего на свете мне было ненавистно то, что и мне это понравилось. Когда впервые показалось, что я вижу, как он ее насилует… когда представила, как он делает это со мной… я не испытала ненависти. Мне стало страшно, но не более. И как же ужасно признаваться в этом даже самой себе.

– Что привело тебя к… э-э… таким фантазиям? – Я не рассчитывала получить прямой ответ, но попытаться стоило.

Рэнсом стал выбираться из переулка, будучи уверенным, что я последую за ним. Так и произошло. Он засунул руки в передние карманы.

– Первоначально само ощущение. Не обязательно переживать травму или насилие, чтобы получать удовольствие от таких наклонностей, если только не забываешь о согласии партнера и своем добровольном участии.

– И все же? – спросила я, понимая, что за этим кроется нечто большее.

Он пожал плечами.

– В основном всему виной детская травма. Идея свободного, неприкрытого применения силы. В подобном сценарии есть ощущение безопасности. Он требует доверия и определенного уровня защиты. В каком-то смысле разыгрывать сценарий «свидание-обернулось-крахом» гораздо безопаснее, чем встречи с незнакомцами из «Тиндера». Дело в безопасности ожиданий. В ролевой игре существуют правила. У нас есть список того, что можно делать, а что нет. Существуют границы, которые мы не переходим. Я считаю, что так гораздо уважительнее, чем трахаться с первым встречным, не зная о нем ничего. Каковы их границы, биография.

Сам того не желая, Рэнсом буквально продавал мне эту идею. Перспектива заранее рассказать кому-то, чего я хочу и чего не хочу, на что я согласна, а на что нет… что он может делать и чего не может… Мне нравилось. Очень нравилось. И теперь, когда он объяснил суть, все это не казалось таким уж безумием.

– Ты причинял ей боль? – сглотнула я.

Мы шли к «Ниссану». Разумеется, он сам отвезет меня домой. «Приус» мы заберем завтра.

– Только в рамках того, что она хотела, но с точки зрения реального причинения ей боли? Не совсем, нет. Быть может, оставил несколько легких синяков, когда она решила «побороться посильнее», чтобы придать правдоподобие происходящему.

– Она твоя?..

– У меня нет БДСМ-партнерши. Я предпочитаю непостоянные связи.

– Как часто ты?.. – Я замялась.

– Зависит от обстоятельств. – Рэнсом почесал подбородок. – Но нечасто. Для таких вещей приходится тщательно выбирать партнерш. Среди общих друзей, людей, которых знаешь и кому доверяешь.

– А у тебя когда-нибудь были обычные?..

Я не могла поверить, что Рэнсом отвечает на все эти вопросы. Я догадывалась, что его разговорчивость больше связана с тем, что он не хочет, чтобы я рассказывала родителям, а не по той причине, что пожелал мне открыться.

Или, быть может, Рэнсом видел, как мое сердце грозится выскочить из горла, и (к счастью) ошибочно решил, что я все еще напугана, а не заинтригована до ужаса.

– Нет, – категорично ответил он. – Мне интересна только подобная форма сексуальных отношений. И я надеюсь, что это останется между нами.

– Конечно, – сказала я наконец. – Не беспокойся об этом.

Он разблокировал машину и кивнул в сторону пассажирского сиденья.

– Хорошо, потому что этот разговор окончен, а вот для Макса все еще впереди.

Рэнсом

Следующие пару дней мы провели в Лос-Анджелесе, готовясь к поездке в Даллас. Я связался со знакомыми агентами и одновременно присматривал за Соплячкой. Несмотря на то что у нее не было телефона – не только потому, что именно я в итоге вычищал червивое мясо, но и потому, что телефон оказывал дурное влияние, – я разрешил ей посетить некоторые светские мероприятия, при условии что они проходили в помещении и я находился рядом.

Что тут сказать? Теперь, когда она узнала о самой темной стороне моей жизни, у нее появились некоторые рычаги воздействия на меня.

Хэлли продолжала жить по старым устоям, отчаянно цепляясь за реальность, которая больше не являлась частью ее жизни. Сумки в подарок. Дизайнерские платья. Вспышки фотокамер. Девчонка даже пыталась изобразить, что ей весело. Я не понимал, зачем она так с собой поступает. Но я не настолько о ней заботился, чтобы спрашивать о причинах. Границы между работником и работодателем и так оказались размыты после ее маленького акта шпионажа.

В целом я старался как можно меньше разговаривать с ней после того, как она поймала меня в процессе действа. Я наблюдал за тем, как Хэлли ухищряется, пытаясь свести концы с концами в рамках своего скудного дневного бюджета, который я сократил вдвое по сравнению с первоначальной суммой, названной Энтони Торном. Вчера вечером Соплячка была вынуждена сама приготовить себе миску мюсли с фруктами и ягодами, потому что у нее не хватало денег на доставку и чаевые.

– Недочеловек, – жаловалась она огромному уродливому пространству, которое называла своим домом, нарезая банан тонкими ломтиками. – Вот кем я стала.

К чести Хэлли, я ее, похоже, совершенно не интересовал. Что было мне в новинку. Обычно незамужние женщины, на которых я работал, хотели залезть на меня, как на дерево. Но эта татуированная девица выглядела такой потерянной, такой встревоженной, что секс наверняка не стоял у нее на повестке дня.

Спустя неделю после получения записки от Козлова мы с Соплячкой сели в самолет до Далласа. Летели первым классом. Не так удобно, как частным самолетом, но я почувствовал облегчение, оставив Лос-Анджелес позади.

Мы расположились в откидных креслах напротив друг друга. Чтобы мне не пришлось смотреть на нее больше, чем было необходимо. Хэлли демонстративно раскрыла глянцевый журнал и скрестила ноги в своих розовых штанах от «Джуси Кутюр». Во время взлета она сосредоточенно хмурилась, но взгляд ее не двигался по тексту.