– Я нарочно не стал выяснять, в какую именно квартиру они зашли, чтобы случайно не выдать своего присутствия. Сейчас я держу под контролем квартал со всеми его…

– Капитан, я же приказала вам не спускать с Уварова глаз! – оборвала детектива мать Анисья.

– Можете не беспокоиться…

– Вы не выполнили моего приказа! Вы оказались еще большим ничтожеством, чем я предполагала!

– Позвольте, но…

– Молчите и делайте то, что было вам приказано. Выяснить, к кому и с какой целью они пришли! Еще одно замечание, капитан, и я не только оставлю вас без денежного вознаграждения, но и преподам вам жестокий урок.

– Я понял, синьора…

– Вы ничего не поняли. Вы еще совсем ничего не понимаете!

– Я очень стараюсь… Позвольте доложить о недавнем инциденте, касающемся объекта наблюдения… На автомобиль «Пежо», в котором он ехал, упала бетонная плита.

– Что упала?

– Бетонная плита, синьора. С крана сорвалась бетонная плита и упала на автомобиль. К счастью, никто не пострадал.

– Да, конечно… – произнесла мать Анисья. Ее губы дрогнули, веки опустились. Она отключила телефон и медленно пошла по короткой траве газона вокруг могучего ствола граба.

Леонтий, прикуривая сигарету, наблюдал за ней.

– Все работает, – произнесла мать Анисья, раскрывая перед своими глазами ладонь. – Хоть здесь только половинка, но она уже работает! – Она подняла взгляд на Леонтия. – Ты понимаешь, что происходит величайшее событие в истории человечества!

– Ты выпачкала каблуки в глине.

Мать Анисья остановилась. Ее водянистые глаза с игольчатыми зрачками стали похожи на стеклянные муляжи. Леонтий не выносил этого взгляда, но старался скрывать, что вынужден отводить взгляд.

– Встань на колени, – произнесла мать Анисья. – И вылижи мои каблуки языком.

– Что?

– На колени, Леонтий! Пора уже! Ты не замечаешь, что это уже свершилось!

– Анисья, тебя заносит, – не без труда усмехнулся Леонтий.

Она кивнула, словно хотела сказать, что ожидала подобного ответа. Ее совсем не женские, крупные и грубые руки сжались в кулаки. Леонтий заметил, как между пальцев правой руки проступила сукровичная капля.

– Ты опаздываешь, Леонтий. Тебе надлежит уверовать в меня первому.

Он ждал этого разговора и все же почувствовал, что его застали врасплох. Да, бабу определенно занесло. Она серьезно больна. Она поверила в ту легенду, которую сама же сочинила. Она вошла в роль, и выйти из нее уже не может.

– Анисья, – сказал он как можно ласковее, как говорят с нездоровыми людьми, – ну как я могу уверовать в тебя? Я же знаю тебя много лет. Помню, как все начиналось. Сначала ты была заурядным психотерапевтом. Потом начала выдавать себя за ясновидящую и потомственную колдунью. Несколько лет ты благополучно дурила людей, а я был твоим продюсером и любовником по совместительству. Наконец ты случайно узнала про кондотьера Коллеоне, про созданный им орден «EC», Erede Cristo, то есть «наследников Христа», а потом пронюхала и про печать с Символом Власти, лежащую в его могиле. Ты спешно создала секту «наследников Христа», за год сколотила целое состояние и решила объявить себя…

– Заткнись!

И подумала: он уже не жилец на этом свете.

То ли Леонтий почувствовал угрозу, исходящую от женщины, то ли что-то увидел в ее мутных глазах; ему стало неприятно и захотелось снять необъяснимое напряжение.

– Ты очень устала за последние дни, – примирительно сказал он. – Эти бесконечные перелеты, поиск, слежка, расчеты… Тебе надо отдохнуть, Анисья. У нас еще целых три дня…

– Всего три дня!! – выкрикнула мать Анисья и вскинула голову, словно хотела увидеть, как на солнце наползает могильная тень. – Всего, Леонтий!!

– Но мы уже много чего сделали! – оправдывался Леонтий. – Мы прошли первую и самую трудную половину пути. Мы высчитали Коллеоне и нашли первый камень . Второй вот-вот найдет Уваров. И тогда все будет в наших руках.

В наших , мысленно повторила она. Нет, в моих.

– Ты уверен, что он найдет?

– А как же! – ответил Леонтий, изо всех сил стараясь говорить убежденным в своей правоте голосом. – Посмотри, сколько у него помощников!

– Вот это меня больше всего и волнует. К нему липнут посторонние люди. Это напоминает снежный ком. Слишком многих придется убрать… Дай мне пистолет!

Дать ей пистолет? Это уже безумие. Она сняла все тормоза и мчится к власти изо всех сил. Это надо остановить.

Но если бы он знал, как остановить!

– Пистолет!! – громче повторила мать Анисья и протянула руку со страшным, гниющим ожогом на ладони.

Настроение у Джакомо резко изменилось. Он всем своим видом показывал, что гости ему надоели до чертиков и его совершенно не волнуют их проблемы.

– Вы меня утомили, – сказал он, демонстративно ложась на диван и кое-как натягивая на себя край одеяла. – Я должен спать, чтобы бодрствовать ночью.

– Дружище, так не пойдет! – возмутился Адриано. – Раз сказал «а», то скажи и «б».

– Бэээ, – проблеял Джакомо.

– Ты же обещал рассказать нам о наследстве Пилата, которое досталось Сенеке, – обиженно произнесла Мари.

– Я обещал? – вытаращил глаза Джакомо и стал взбивать подушку. – Ничего я не обещал. И вообще, я уже все вам рассказал. И занимайтесь своими делами сами, не впутывайте меня в эту историю. Мне ничего не надо, я всего лишь перевожу тексты и могу ошибиться в переводе. Дайте мне дожить до старости и умереть естественной смертью.

– Джакомо, – присоединился к общей просьбе Влад. – Вы ведь уже сказали главное. А слово – не воробей. Если вы не разъясните нам все подробно, то мы можем неправильно истолковать ваши слова, а последствия могут быть тяжелыми и для вас тоже.

Это была плохо скрытая угроза, и она подействовала. Джакомо оторвал голову от подушки и посмотрел на Влада так, как смотрит кабан на капкан, в который угодил копытом.

– А что я сказал? – пробормотал он.

– Что Пилат вывез из Иудеи два неразрывных сокровища, – подсказала Мари.

– Неужели я мог такое сказать? – пожал плечами Джакомо.

– Мог! – ответили все хором.

Джакомо поморщился и кинул настороженный взгляд на дверь.

– Если вы мне обещаете, что не будете орать, как орангутанги, страдающие диареей… В общем, я излагаю только свои догадки. Безусловно, глупые, псевдонаучные и даже вредные предположения… – Джакомо перешел на полтона ниже. – На эти… ну, скажем так, сокровища на правах властителя претендовал император Калигула – кто-то ему шепнул, что Пилат привез из Иудеи весьма редкостные сувениры, которые принадлежали бунтарю, называвшему себя Сыном Божьим. Сенека, посвященный в эту тайну святым Павлом, тоже не хотел упускать добычу, считая ее своей. Не могу осчастливить вас деталями того давнего дележа, но мне кажется, что хитрость Сенеки и могущество Калигулы схлестнулись в равном поединке. И в результате тайна покончившего с собой прокуратора досталась в равных долях и поэту, и императору. Но это не принесло удовлетворения ни одному, ни другому, как если разделить между мной и Адриано автомобиль: ему колеса и трансмиссию, а мне двигатель и кузов.