не мог. Таковы чертовы правила – преступлением, связанным с близкими родственниками, следователь заниматься не вправе. Но формально Оксана еще не стала его женой, и Логов цеплялся за эту надежду: может, Разумовский пойдет навстречу, сделает вид, будто не знает истинного положения вещей…

Не сделал.

Упрашивать Артур не стал. Материть начальника тоже, хотя это далось труднее. Мысленно, конечно, произнес от всей души: «Чтоб ты сдох!»

А кто удержался бы?

Никиту из кабинета начальника выставили, он ждал шефа в коридоре, в изнеможении подпирал стену. Нетрудно было догадаться, о чем идет разговор за тяжелой дверью… Такая способна расплющить любое будущее. Нижняя губа уже болела – так он ее искусал, решая, что делать ему, если Логова отправят домой.

Внешне выбора не было: Разумовский поставит на это дело другого следователя, и тот станет руководителем его практики. Не факт, что это будет какой-то урод! Может, нормального мужика дадут… А то, что Ивашина угораздило по-щенячьи привязаться к Артуру, его проблемы. Логов ему не отец, да и проработали вместе всего ничего… Отвыкнет.

И Логов первым вбил кол, чтобы между ними образовалась трещина. Когда дверь в кабинет, возле которой изнемогал Никита, наконец-то распахнулась, он откровенно просиял и шагнул Артуру навстречу, рассчитывая первым узнать, что решил начальник. Но Логов прошел мимо… Ничего не сказав, не простившись, даже не взглянув на него. Точно Никиты здесь и не было…

Он застыл с доверчивой глуповатой улыбкой, как девочка из их школьного театра, игравшая андерсеновского Снеговика. У нее был крупный румяный рот, и все время спектакля Никита смотрел только на него. Он так и не решился поцеловать ту девочку. Даже на выпускном, когда она сама пригласила его на «белый танец».

Весь первый семестр в универе она еще снилась ему… А потом перестала.

Первым порывом было броситься за Артуром, догнать его, выяснить, что произошло. Но Логов уже повернул к лестнице, а Никита так и не сдвинулся с места. В ушах звенело невысказанное: «Ты мне больше не нужен, фрик».

– Пойдем, представлю тебя новому патрону, – раздался голос Разумовского. – С ним будет попроще…

«Что это значит?» – Никита не решился об этом спросить. Подумал: немного времени понадобится, чтобы понять это.

И правда, хватило одного взгляда: тяжелая челюсть, мрачный взгляд, даже нос сломан… Карикатурный какой-то коп, таких не должно быть в действительности. Никита стиснул зубы, чтобы не ухмыльнуться – это уж точно закопало бы его практику и прикрыло сверху дипломом.

– Возьми пацана под крыло, Чип.

«Чип?!» – Никита не удержался и приподнял брови, хотя Разумовский тут же исправился, жестом велел любить и жаловать:

– Чепурин Петр Константинович. А это… Никита Ивашин. Практикант. Я тебе потом объясню…

«…Кто его дед», – это зависло в воздухе. Хотя не от Никиты же это скрывать!

– Дело паршивое, – предупредил Павел Андреевич и сам недовольно поморщился.

Но Чип бесстрастно кивнул:

– Я уже просмотрел материалы. Ждем результатов ДНК, у последней жертвы под ногтями нашли частицы эпидермиса.

«Ее звали Оксаной», – полные тоски глаза Артура, которого здесь не было, глянули из угла кабинета. Безликого кабинета. В таком мог работать и Чип, и любой другой следователь, столь же не известный Никите. А кабинет Логова смахивал на маленький музей, который можно было рассматривать с восхищением и ужасом, ведь здесь были собраны вещицы, связанные с убийствами.

– Подтяни челюсть, это вовсе не вещдоки. Их я честно сдаю, – остудил Артур его восторг, когда Никита припал к полкам, заставленным слегка запылившимися артефактами.

– А что это?!

В голосе Логова прозвучала небрежность, которая манила еще больше:

– Да так… Находки.

Но сам уже загорелся, метнулся к стеллажу, начал касаться пальцами своих невероятных вещиц, словно играл стаккато:

– Видишь? У этой ложки заточена ручка. Вряд ли зэк постарался, я ее в одном дворе нашел. Микроскопические частицы крови на ней остались, хотя убийца тщательно протер ручку. Отпечатков не было. И – самое странное! – ни одного трупа поблизости не нашли. Видимо, только ранил человека, а тот не стал заявлять. Но фактически эта примитивная ложка – орудие убийства. Так?

Никита с готовностью кивал: вдохновение Логова передавалось ему.

– Знаешь, что это? – Артур чуть не в нос ему сунул башмак.

– Ботинок?

– Точно. Но что с ним не так?

Подавив брезгливость, Никита взял башмак и повертел его:

– О! Подошвы нет…

– А почему нет?

Он всмотрелся и даже принюхался:

– Сгорела?

– Этот парень побывал на костре, – торжественно объяснил Логов. – Или его пытали огнем.

– Жуть какая…

– Не то слово! Ботинок валялся посреди тротуара. А второго не было… Чуешь, какой простор для фантазии?

Упав в сломанное кресло перед компьютером, Артур чуть прикрыл глаза:

– Если б я сочинял детективы, то придумал бы страшную историю о парне, который похитил золото мафии… Ну, или чемодан с кокаином. Что тебе больше нравится?

– Золото, – задумавшись лишь на секунду, отозвался Никита.

Все связанное с наркотиками вызывало у него отвращение: та девочка-снеговик, румяный рот которой снился ему так долго, в прошлом году погибла от передозировки. И опять пришла к нему во сне, когда кто-то рассказал об этом… Он проснулся в слезах, но никому об этом не рассказывал.

Артур кивнул:

– Отлично. Золото. Он увел его у самого главаря банды. И хотел… хотел… Построить приют для собак. Настоящий – вольный! Ты любишь собак?

Ответить Никита даже не успел.

– Первым делом, как выйду на пенсию, заведу собаку, – оповестил его Логов. – Если еще буду бодрячком – добермана. Если загнусь – таксу. У них взгляды похожи. Может, дворнягу подберу, не решил еще…

Точно вспомнив кого-то, он вдруг изменился в лице, схватил первые попавшиеся бумаги, попытался спрятаться за ними. Что-то случилось с его собакой?

– Так что с тем парнем? – напомнил Никита, присев на край стола. Он приготовился к долгой истории.

Артур просиял, вернувшись к реальности:

– А! Главарь так просто золото не собирался отдавать. Он вычислил простофилю в два счета. Но наш парень успел закопать золото.

– И они начали пытать его, – подхватил Никита.

– Привязали к дереву и развели огонь.

– Одна нога сгорела до колена…

– Но дворнягам так нужен был дом…

– И он терпел из последних сил!

– Когда сгорела подошва второго ботинка, он понял, что останется совсем без ног… А то и погибнет!

Никита вздохнул:

– Прощай, приют!

– Прощай, наш парень…

«Черта с два я скажу: „Прощай, Артур!“ – мрачно подумал Никита, слушая ровный и бесстрастный голос Чипа. – Разумовский сам вернет его. Ни фига без Логова не выйдет, и полковнику придется поклониться Артуру в ножки… Оставьте мне место