будто мало в жизни декануса было несчастий, так его хотят сделать соучастником преступления государственного масштаба!

— Наш общий друг обещал, что я никоим образом не окажусь причастным к вашим делам, — нервно проговорил деканус.

— А вы и непричастны, магистр. Не понимаю, почему вы беспокоитесь.

— Если выяснится… — забормотал Элуканте и принялся ходить вдоль кровати туда-сюда. — Ох, если выяснится!..

Де Напье с интересом наблюдал за перемещениями декануса и лишь усмехнулся:

— Значит, не стоит об этом распространяться, верно, магистр? Ведь если вы не станете говорить, кто об этом узнает?

Элуканте остановился. Ему очень не понравились слова менталиста. Еще меньше нравилась улыбочка бесстыжей ведьмы, доевшей пахлаву и голодно уставившейся на него.

— Это не то, о чем вы подумали, магистр, — покачал головой де Напье. — От вас никто не хочет избавиться. Но ваш дом — самое надежное и проверенное место в Шамсите. Если вам от отчаяния не взбредет в голову кричать на всю улицу, то все, что произойдет здесь сегодня, останется в тайне навсегда. Поверьте, мы умеем хранить секреты, — серьезно добавил тьердемондец, пристально глядя на Элуканте. — Даже если кажется, что это не так.

— Вы осознаете, — холодно поинтересовался деканус, подрагивая от волнения, — что ваши действия могут обернуться международным скандалом?

Менталист тяжело поднялся с постели, взял у чародейки пустую тарелку, подошел к тумбе.

— Хм-м-м… — задумчиво протянул он, поглаживая пальцами зеленое стекло флакона. — Как там говорится в Ложе? «Statera super omnium»? Равновесие превыше всего? Если не изменяет память, в Ложе до сих пор действует чрезвычайный указ, оправдывающий любые меры в чрезвычайных условиях.

— Этот указ распространяется только на членов Ложи, — надменно заметил Элуканте, — коими вы не являетесь.

Де Напье оторвался от созерцания закупоренного флакона и глянул на декануса исподлобья.

— А вы — являетесь.

Элуканте удивленно раскрыл рот, но тут же закрыл его и смущенно прокашлялся. Тьердемондец долго смотрел на декануса в молчании, и деканус все ждал, когда лицо де Напье расплывется в пьяной улыбке. Но этого не происходило.

Тьердемондец сел на край кровати и вытянул ноги.

— Скажите, магистр, вы хорошо знакомы с новейшей историей? — спросил он, глядя на стену.

— К чему этот вопрос? — насторожился Элуканте, ощутив себя вдруг в аудитории перед экзаменационной комиссией.

— К тому, магистр, что, если хорошо знакомы, должны знать, что в тысяча пятьсот девяносто пятом году в Ложе произошел раскол, разделивший ее на статеритов и виолаторов…

— Ах, вы об этом, — пожевав губами, подхватил Элуканте. — Да, мне это известно. В тот год в Ложе готовился заговор, в котором участвовали пятнадцать из двадцати восьми магистров Собрания. Эти отщепенцы планировали свергнуть и убить кайзера и установить в Империи магократическую республику, очевидно, решив, что их долг не служить Равновесию, быть выше политики и мирского, а править. Однако заговор вскрылся, виолаторы бежали в северные провинции и начали подготовку к гражданской войне, найдя там союзников и поддержку. Если бы не умелые действия ритора фон Хаупена, Империя погрузилась бы в хаос. Но этого не произошло — виолаторов вовремя остановили и предали суду. Это был последний известный случай массовых судебных процессов и казней чародеев со времен оглашения буллы «Sicut magos» и акта «De cognitione et libertas». Ложа понесла суровое наказание за их действия и навсегда закрыла эту позорную страницу своей истории, — монотонно повторил заученный текст официальной позиции Ложи.

— Браво, магистр, — восторженно защебетала Жозефина, хлопая в ладошки и нетерпеливо подпрыгивая. — Вы так красиво и интересно излагаете этот скучный предмет! Ах, — приложила она руку к груди, — с удовольствием слушала бы вас и слушала.

— Это так, — многозначительно отметил де Напье. — Но все-таки идеи виолаторов оказались слишком соблазнительны для некоторых магистров. И спустя даже сорок лет кое-кто грезит надеждой, что однажды Ландрией будет править магия.

Деканус возмущенно хмыкнул.

— Не так давно, в двадцать пятом году, — продолжал менталист, — Ложа раскрыла очередной кружок таких мечтателей и исключила из своих рядов группу высокопоставленных магистров, среди которых были известные вам Дитер Ашграу и Вернер Зюдвинд, а еще Артур ван Геер, Рудольф Хесс, Карл Адлер и несколько человек, которых я так сразу не вспомню. Не знаю, совпадение это ли нет, но случилось это в тот же год, когда началась революция в Тьердемонде, которая продолжается до сих пор. А спустя год после ее начала, когда конвентинцы Жана Морэ устроили Майский переворот, в их рядах были замечены те самые ренегаты, сбежавшие от правосудия. Хотя это всего лишь неподтвержденные слухи, несколько противоречащие действительности. Ведь в действительности в двадцать седьмом году тех ренегатов настигли в Ведельвене и всех перебили при штурме замка Кастельграу.

Элуканте сделал вид, что не заметил иронии в голосе де Напье. Возможно, ее и впрямь там не было, а во всем виноват его голос сам по себе — менталист пил, это было заметно по блеску в его глазах. И, кажется, собирался продолжить.

— Так или иначе, — сказал он, направившись к тумбе, — к тридцатым годам пламя революции, охватившей Тьердемонд, перекинулось и на Империю. В Империи росло свое революционное движение, флагом которой стала Энпе, партия «Новый Порядок». Именно она пять лет назад готовила в столице восстание с целью, — менталист усмехнулся, — свергнуть и убить императора и установить республику. Среди их лидеров был знакомый нам магистр Финстер, который буквально за два года до этого лишился своего круга по обвинениям в виолаторстве, а также еще несколько чародеев, чьи личности тогда доподлинно установить не удалось. Были лишь подозрения, которые никак не подтверждались до недавнего времени.

Гаспар наполнил стопку коричневатой жидкостью из флакона. По комнате растекся сильный запах спирта и еще чего-то, что деканус не сразу распознал. Чародейка, сидевшая на постели с неудовольствием поморщилась, сердито насупилась и потерла шею золотой цепочкой, намотав ее на палец.

— Как и сорок лет назад, — заговорил Гаспар вновь, просматривая содержимое стопки в огне свечи, — восстание было сорвано, в руки следователей Ложи и жандармерии попались около пятисот человек, но настоящим лидерам удалось скрыться. Арестованных же мгновенно возвели в статус народных героев и мучеников, и большинство из них под давлением общественности ограничились незаслуженно мягким наказанием.

Он повернулся, держа стопку в руке, поднес ее к губам, но вдруг остановился и продолжил:

— Уже тогда все это казалось подозрительным, и кое-кто начал вести собственное расследование, в ходе которого выяснил, что Энпе тайно получала поддержку Ложи, тех ее магистров, которые до сих пор грезят магократией. Или уже демократией под своим мудрым и чутким надзором? — задумался он. — В любом случае, выяснить имена этих мечтателей не удалось до сих пор. А два года назад Энпе дала знать о себе вновь. И с куда большим размахом. Партия приступила к откровенной террористической деятельности не только в столице, но и во всех крупных городах Империи. Слышали о волне покушений на видных государственных деятелей, чиновников и магистров Ложи? Из самых известных — убийство градоначальника Нойенорта, два покушения на шефа столичной жандармерии и даже на старшего мастера Ложи Манфреда фон Хаупена.

Элуканте только пожал плечами. Если кто и не желал старшему мастеру Ложи смерти, то лишь потому, что еще не догадывался о его существовании. Близорукий руководитель, бездарный чародей, бессовестный казнокрад, известный на всю столицу скандалист, порочащий своими выходками и свой род, и имя Ложи, но занявший и сохраняющий высокий пост исключительно из-за кровного родства с госпожой консилиатором. У Хаупена было столько тайных и явных врагов, что даже если бы какие-нибудь террористы-революционеры и запланировали на него покушение, им бы долго пришлось ждать своей очереди.

— Я занимаю должность представителя Ложи при Имперском посольстве здесь, в Кабире, шестой год, — Элуканте почувствовал необходимость оправдаться. — Из Империи до меня доходят лишь обрывки новостей. Но я никогда не считал нужным беспокоиться — в конце концов, я служу Равновесию, а не Империи. Я верю, что кайзер при поддержке Ложи рано или поздно искоренит эту террористическую заразу, нарушающую мир и спокойствие имперских граждан, имперский закон и порядок.

Менталист широко улыбнулся, крутя пальцами стопку.

— А если им немного помочь, — сказал он, — то искоренят эту заразу еще раньше. Кое-кто помогал им все эти годы. Например, оповестил власти о готовящемся выступлении и забастовках горняков и шахтеров Нойесталля. Их подготовкой, кстати, занимался наш покойный магистр Финстер. Кое-кто провел тайную операцию по его аресту и почти арестовал, но… — де Напье виновато развел руками. — Нелепая