– И вообще, вы выкидываете мусор на дорожку между участками, – продолжала спор старушка Уразов. Слова доносились до слуха через плотную пелену.

– Это же ваш мусор! – Йозеф подарил госпоже дежурный взгляд. Но я-то видела, что он то и дело косится на меня, по большому счёту игнорируя предмет спора.

– Я же так не делаю, – прокрякала Уразов. – Значит, не мой!

– Кое у кого короткая память!

– Кое-кого мать не научила старших почитать!

Не разуваясь, я приблизилась к каминной полке. Встала на носочки, сжала края рамы обеими руками и приподняла портрет, снимая с гвоздя. Произведение искусства, потеряв опору, обрушилось на меня всей массой. До чего же тяжела эта глиняная рама с выпуклым орнаментом!

Осторожно я поставила картину у ног. Рама едва доставала до бёдер, но по весу могла равняться с очень крупным камнем. Стена над камином стала грустной и сиротливой. О том, что здесь висела картина, теперь напоминал лишь тёмный, не успевший выгореть прямоугольник.

Я с облегчением выдохнула. Осталось придумать, как дотащить ценный груз до повозки, не повредив.

– Вам помочь найти дверь, – негодовал Йозеф за моей спиной, – или сами справитесь?!

Дорогу осилит идущий! Прижав портрет к себе, я поковыляла к выходу. Мурашки пробежали по коже, когда спор за спиной неожиданно оборвался.

– Сирилла! – выкрикнул Йозеф мне в спину. В его голосе уже не слышалась ярость: лишь отчаяние. Пронзительное и искреннее, как у ребёнка, теряющего мать. – Стой!

В носу засвербило. Слёзы скопились в уголках глаз. Когда первые капли повисли на ресницах, ослепив переливами солнца, сомнения снова защекотали грудь. Йозеф больше не будет меня избивать. На сегодня вся его энергия растрачена, а завтра всё станет, как и прежде. Почему бы не переночевать на привычном месте, в комфорте, в тёплой комнате, окна которой встречают цветные закаты?

Почему бы не оставить всё, как есть? Хотя бы, до первого звоночка?

Я застыла в дверях, прижимая картину к себе. Мир за порогом казался враждебным и чужим. Зря я затеяла побег! Ведь ничего ужасного не произошло. Сотни мужей демонстрируют силу, пытаясь оспорить горькую участь, определённую Устоями и Положениями. Сотни жён терпят и мирятся. Покровители просто шлют мне испытания, с которыми я должна справиться. Научусь прощать – стану мудрее.

– Не уходи! – догнал меня умоляющий возглас мужа.

Я проглотила солёную досаду. Руки задрожали, едва не выронив раму. Обманывать себя дальше не получалось: я хотела оставить всё, как есть. Простить Йозефа и вести свою параллельную линию в его доме дальше.

– Даже жена от тебя уходит, – прокомментировала Уразов, – потому что ты вечно трясёшь землю.

Её слова и стали оплеухой, что привела меня в чувство. Я словно взмыла вверх и вынырнула из тёмного ледяного озера на свет. Память воскресила жуткие мгновения на лестнице, полные унижения и боли. Я снова увидела ногу Йозефа, безжалостно занесённую надо мной. Люди не меняются. Если я останусь, однажды он сравняет меня с землёй, а я даже не посмею воспротивиться.

Можно жить на холодном дне, не зная, что такое тепло и свет. И думать, что всё прекрасно. Истинная глубина и ужас положения постигаются лишь в сравнении. Пока ты не видел солнца, твоё дно – это твой рай.

Я оказалась в шаге от победы. Нужно лишь поднять ногу и перешагнуть порог. Такого рая мне не нужно.

«Сирилла, у тебя что, в голове пусто? – прокричало подсознание голосом Сиил. – Этот увалень чуть не отправил тебя к Покровителям, а ты продолжаешь верить в то, что он исправится? Даёшь ему шанс? Лучше оставь этот шанс себе!»

– Да, – произнесла я вслух, обращаясь то ли к образу, порождённому воображением, то ли к портрету. – Ты права. Права, определённо!

– Стой, Сирилла! – снова нагнал меня возглас Йозефа.

– Извини, – едва слышно бросила через плечо, – но мне очень нужен этот шанс.

Почтенные Покровители! Я извиняюсь перед ним? Перед тем, кто полчаса назад издевался надо мной, пытаясь выбить дух из тела?! Пора бы уже и ценить себя научиться.

Собравшись с духом, я перешагнула порог и ворвалась в третий сезон, где, как ни в чём не бывало, цвели кусты и порхали бабочки-однодневки.

– Остановись, дура! – взвилось в потолок, уже с яростью.

Череда громких шагов по половицам растревожила воздух. Ноги тут же отяжелели и стали непослушными. Я привычно застыла на краю крыльца, ожидая неминуемого. Выдох застрял под рёбрами: нагонит ведь, как пить дать! И отделает так, что мало не покажется!

Вот и всё, Сиил. Прости меня. Я никогда тебя не слушала, а надо было бы.

– Сирилла, хватит уже ломать комедию!

Зажмурила глаза, ожидая толчка или удара. Но приближающиеся шаги неожиданно оборвались. До слуха донеслось странное гудение, треск дерева и громкий шлепок. А потом Йозеф застонал. Так отчаянно, словно ему вырвали печень наживую.

– Думал, отпущу тебя? – торжествующе подытожила госпожа Уразов. – Пока не дашь ответ старухе, кто землю трясёт, не уйдёшь!

Я опасливо сделала шаг назад и заглянула в двери. А госпожа Уразов-то не промах! Каждой бы сохранить ту же магическую мощь к старости!

Обшивка пола по центру комнаты разлетелась, выпустив мясистые стебли, похожие на щупальца. Йозеф валялся посреди гостиной, с надеждой протягивая руки к двери. Стебли обхватывали его тело, как цепи, не давая вырваться.

– Что за шутки?! – испуганно прокричал муж. – Мне неудобно! Рёбра болят!

– А мешать соседям удобно?! – Уразов снова принялась за своё. – Давай-ка, сознавайся, а я подумаю, где ты будешь ночевать. Здесь, с моими зелёными друзьями, или в своей постели.

Почтенные Покровители! Вы меня благословили!

Стараясь не привлекать внимание, я спустилась во двор. Уже у калитки обернулась и бросила прощальный взгляд на красные скаты крыши. Дом, что так долго был для меня родным, таращился на меня глазами окон с осуждением и презрением. Я больше не была ему нужна.

Не осталось в мире места, где я могла бы найти себя. Не осталось веток, за которые могла бы зацепиться. И болот, что могли бы потопить меня. Жаль только, что я так и не разобралась, нужна ли мне эта свобода.

Подбираясь к повозке, утонувшей в кустах жасмина, я застала жуткое действо.

Рядом с телегой пожилого нефилима припарковалась другая: лощёная, с металлическими крыльями, резными колёсами и выдвижной крышей. Возница, что согласился довезти меня, помогал хозяину повозки перекладывать мешки с моими вещами в его транспорт и утрамбовывать их в ящики под сидениями.

Меня обкрадывали прямо у меня на глазах!

– Стойте! – я ринулась навстречу и едва не упала, споткнувшись о выпирающий корень. Бежать с тяжёлой картиной в руках было невозможно, смотреть под ноги – тем более. – Прекратите это немедленно!