– Как это?

– Да что-то уперлась, ах, Кирилл, пусть мальчик пока у меня поживет, ты не справишься, а мы на дачу поедем.

– А ты?

– А я сказал, что это она у тебя должна спрашивать, а у меня нет таких полномочий. Правильно же?

– Ну в принципе да… – вздохнула Ирина. Ей совершенно не хотелось, чтобы Егор жил у Ольги Степановны, но, с другой стороны, нельзя отстранять родную бабушку, когда она предлагает помощь. – а ты сам бы не хотел, чтобы она занималась ребенком, пока я в больнице?

– Нет, не хотел бы, – отрезал Кирилл, – или ты мне не доверяешь? Думаешь, что я за ним недосмотрю?

– В мыслях не было. Просто она хочет общаться…

– Мало ли кто что хочет.

– Пожилой человек, у нее в общем-то никого и не осталось, кроме Егора.

– Интересное дело, а сын?

Ирина засмеялась:

– О, там ночная кукушка дневную давно перекуковала. Мне не удалось, а вторая невестка оказалась покрепче.

Кирилл хотел что-то сказать, но тут появился Стас с фирменным полиэтиленовым пакетом в руке. Пакет был уже сильно потерт, но изображение ковбоя, в непринужденной позе затягивающегося сигареткой, просматривалось отчетливо. Ирина засмотрелась на восхитительную синеву ковбойских джинсов. Боже, как ей хотелось такие до беременности! Ей бы пошло, подчеркнуло тонкую талию и стройные бедра… А еще бы кроссовки, такие белые, с голубыми полосками и надписью «Адидас»… И сумку-банан в руки! Ох, как бы она выглядела, сразу помолодела бы на десять лет! Но пока не выпендривайтесь, Ирина Андреевна, носите фланельку, ибо вы простая советская баба в ожидании второго ребенка. Не положено вам выглядеть молодо и стильно.

Вы должны быть максимально страшны, чтобы вашему мужику хотелось не вас, а строить коммунизм.

Мужчины сердечно пожали друг другу руки. Кирилл окликнул Егора и церемонно представил ему Стаса, сказав, очень возможно, что через тридцать лет Егор будет рассказывать своим детям, как воочию видел великого поэта Стаса Суханова.

– Кончай прикалываться, – ответил великий поэт и подал Ирине стопку новеньких, еще пахнущих типографией книг, таких аппетитных, что она едва не облизнулась, – вот, пожалуйста. Возвращать не нужно, или домой заберите, или здесь оставьте, чтобы другие пациенты читали. Все, побежал. Игорь Иванович передает горячий привет, он навестит вас завтра.

Она хотела спросить, что делали сегодня ее осиротевшие заседатели, кому их передали, но не успела, Стас уже умчался, зато в конце коридора будто туча сгустилась – это надвигалась Ольга Степановна.

– Давай отсядем, а то сейчас цветы местные завянут, – сказал Кирилл, и Ирина не удержалась, фыркнула.

– Я вижу, с тобой уже все в порядке, – Ольга Степановна подошла, но садиться рядом не спешила, – но все-таки пожелаю тебе скорейшего выздоровления.

– Спасибо!

Бабушка липко и шумно по своей привычке расцеловала внука, но сразу попросила его «поиграть возле во-о-он того плакатика, мне надо кое-что обсудить с твоей мамочкой».

Если так пойдет, то Егор к концу времени посещений станет подкован не хуже профессионального хирурга, усмехнулась Ирина.

– Послушай, Ира, я понимаю твое положение и предлагаю от всей души, так зачем ты вынуждаешь меня ехать к тебе и умолять, чтобы ты соизволила принять мою помощь? Зачем ты усложняешь?

– Ольга Степановна…

– Ты болеешь, а ребенок тем временем сидит в душном городе, когда мог бы дышать воздухом на даче! Ты мать и в первую очередь должна думать о здоровье сына, а не о том, как потешить свое самолюбие.

Ирине стало стыдно.

– Здравствуйте, Ольга Степановна, – сказал Кирилл.

– Добрый вечер, – процедила она, – Ира, я делаю скидку на твое состояние и согласна забыть это оскорбление, когда мне дают понять, что я никто и без твоего высочайшего соизволения не имею права общаться с родным внуком. В будущем ты сама поймешь, как недопустимо вела себя.

– Да я вообще лежала на операционном столе!

– Это не важно! Если твой так называемый муж…

– Что значит «так называемый»? Совершенно законный! – вскинулся Кирилл.

– Не суть. Если твой муж позволяет себе дерзить родной бабушке твоего сына, то мне становится понятной расстановка сил в твоей семье. На каком месте у тебя интересы Егора.

– Ольга Степановна, вы ошибаетесь.

– Нет, где это видано, чтобы какой-то посторонний мужик запрещал бабушке общаться с родным внуком!

– Не хамите, пожалуйста.

– Это вы хамите! Еще не хватало, чтобы какой-то пролетарий мне указывал, как себя вести. Все, Ира, зови Егора. Будет лучше для всех, если я заберу его с собой.

Ирина покачала головой.

– Нет, он останется.

– Да как ты смеешь мне запрещать? – аж подпрыгнула бывшая свекровь. – Что ты вообще о себе возомнила?

– Я мать, и я решаю, – постаралась как можно спокойнее проговорить Ирина. – Все, Ольга Степановна, прекратите. Здесь больные люди, им нужен покой, а не зрелище чужих скандалов.

– Ирочка, ну как же так? – со страданием в голосе вскрикнула Ольга Степановна. – Я ведь только ради вас с Егоркой, чтобы вам было хорошо…

Ирина постаралась сгладить ситуацию, обняла ее, обещала, что, как только выпишется, со всем разберется, а на больничном приедет вместе с сыном к ней на дачу, в общем, все в порядке, просто Егор чуткий и нервный мальчик, и сразу два стресса, болезнь матери и ночевка на новом месте, для него многовато.

Расстались мирно, но утреннее чувство безмятежности развеялось без следа, так что, вернувшись в палату, Ирина сразу припала к источнику спокойствия – микстуре Кватера.

Наверное, надо было отпустить Егора с бабушкой. Только тогда Кирилл бы обиделся. Черт, неужели она действительно ставит постороннего мужика выше родного сына? Да, увы, жизнь такова, что законный муж превращается в постороннего мужика за одну секунду, и сын Ольги Степановны яркий тому пример. Но если бы Егор хотел с бабушкой, он бы сразу сказал матери об этом.

И тут тонкий вопрос… Ирина не могла четко себе это сформулировать, но чувствовала, что поступает правильно и в конце концов заботится об интересах сына.

Ребенку нужен отец или тот, кто способен заменить его, если родной папа выпал в осадок.

У нее было много возможностей убедиться, что Кирилл хорошо относится к Егору, может, не обожает безумно, но испытывает сильную симпатию, да, в общем, не суть, что он чувствует, главное, что заботится о нем так, как должен отец.

Скоро у Кирилла появится свой ребенок, родная кровиночка и наследник. Будет ли он любить этого малыша больше, чем Егора? Возможно. Да, это возможно, и такое право у него есть. А станет ли выделять своего ребенка, отдавать ему лучший кусок в ущерб пасынку?