По дороге они встретили сестру-хозяйку, высокую костлявую женщину, которая вовсе не удостоила вниманием Кристин, с Эндрью поздоровалась без всякого энтузиазма, зато перед Луэллином вся расплылась от обожания.

- Мы довольно легко получаем все, что нам здесь требуется. Не правда ли, сестра? - говорил Луэллин. - Нам стоит только заявить комитету... Да, да, они в общем народ неплохой. Как чувствует себя мой оперированный, сестра?

- Очень хорошо, доктор, - пролепетала сестра-хозяйка.

- Отлично, я сейчас зайду к нему.

Он пошел проводить Кристин и Эндрью до вестибюля.

- Да, Мэнсон, должен сознаться, что немного горжусь этой больницей. Я на нее смотрю, как на свою. Никто меня за это не осудит. Вы найдете дорогу домой? Да, послушайте, когда вы вернетесь из Лондона, в среду, позвоните мне, вы мне можете понадобиться для наркоза.

Шагая вдвоем вниз по улице, молодые супруги некоторое время молчали. Потом Кристин взяла Эндрью под Руку.

- Итак? - спросила она.

Эндрью угадывал, что она улыбается в темноте.

- Он мне нравится, - сказал он поспешно. - Очень нравится. Ты заметила, как на него смотрела сестра. Словно готова была поцеловать край его одежды. Клянусь Юпитером, чудесная маленькая больница!.. И обедом нас угостили хорошим. Они, видно, люди не скупые. Но только я не понимаю, с какой стати мы должны платить ему пятую часть моего заработка? Это с его стороны некрасиво, просто неэтично! И вообще... у меня было такое впечатление, словно меня все время старались обласкать и уговорить быть пай-мальчиком.

- Ты и есть пай-мальчик, потому что выпросил эти два свободных дня! Но послушай, милый, как мы можем покупать мебель? Ведь у нас нет денег!

- Погоди, узнаешь, - отвечал он таинственно.

Огни города остались позади. Эндрью и Кристин приближались к "Вейл Вью". Между ними наступило неловкое молчание. Прикосновение ее руки к его локтю невыразимо радовало Эндрью. Бурная волна нежности захлестнула его сердце. Он думал об этой девушке, с которой обвенчался на скорую руку в шахтерском поселке, потом потащил ее в каком-то полуразвалившемся фургоне через горы, ткнул в полупустой дом, где брачным ложем должна была служить им ее собственная, единственная в доме, кровать. А она переносила все неудобства и невзгоды так бодро, с такой веселой кротостью. Она любила его, верила в него, во всем на него полагалась. В нем росла великая решимость, оправдать ее доверие, доказать ей своей работой, что она не обманулась в нем.

Они прошли к деревянному мостику. Лепет ручейка, чьи замусоренные берега скрыла ласковая темнота ночи, казался им удивительно приятным. Эндрью вынул из кармана ключ, ключ от их дома, и вставил его в замочную скважину.

В передней было почти темно. Заперев дверь, он повернулся туда, где, ожидая его, стояла Кристин. Ее лицо слабо белело в темноте, в легкой фигуре было ожидание и что-то беззащитное. Он тихонько обнял ее одной рукой и прошептал странным голосом:

- Как тебя зовут, любимая?

- Кристин, - ответила она, недоумевая.

- Кристин... а дальше?

- Кристин Мэнсон. - Она задышала часто-часто, и Эндрью ощутил теплоту ее дыхания на своих губах.

В середине следующего дня их поезд подкатил к Педдингтонскому вокзалу. Отважно, но в глубине души смущенные своей неопытностью и незнакомством с этим большим городом, где ни один из них не бывал еще до сих пор, Эндрью и Кристин сошли на перрон.

- Ты не видишь его? - спросил с беспокойством Эндрью.

- Может быть, он нас встретит у решетки? - предположила Кристин.

Они высматривали человека с каталогом.

По дороге в Лондон Эндрью подробно объяснял Кристин, как он, предвидя их будущие нужды, придумал великолепный, простой и в высшей степени дальновидный план: еще до отъезда из Блэнелли списался с лондонской фирмой "Ридженси Компани". Это не какое-либо колоссальное предприятие, вроде универсальных магазинов с отделами, - нет, просто солидный частный склад, главным образом продававший мебель в рассрочку. Последнее письмо владельца этого склада у него с собой в кармане. И факт тот, что...

- Ага! - воскликнул он радостно, перебивая сам себя. - Вот и он!

Обтрепанный человечек в лоснящемся синем костюме и котелке, с большим зеленым каталогом в руках, похожим на книги, которые выдают в награду ученикам воскресных школ, разыскал Эндрью и Кристин в толпе пассажиров, словно при помощи какого-то непонятного телепатического фокуса, и бочком подобрался к ним.

- Доктор Мэнсон, сэр? И миссис Мэнсон? - Он почтительно приподнял шляпу. - Я представитель фирмы "Ридженси". Мы получили вашу телеграмму сегодня утром, сэр. Автомобиль вас ждет. Разрешите предложить сигару?

Они ехали по незнакомым шумным улицам, и Эндрью с едва заметным беспокойством посматривал уголком глаза на сигару, которую он, не закуривая, держал в руке. Он тихо сказал Кристин:

- Однако мы только и делаем, что разъезжаем в автомобилях последние дни! Но этот, кажется, в порядке. Знаешь, они все берут на себя, включая и бесплатную доставку на вокзал и затем со станции на дом. И оплату нашего проезда тоже.

Однако езда по ошеломляюще запутанным и часто грязным улицам была довольно-таки беспокойной. Но в конце концов они приехали на место. Предприятие оказалось более внушительным на вид, чем оба они ожидали, фасад украшало изрядное количество зеркального стекла и сверкающей желтой меди. Дверцу автомобиля открыли и гостей с поклонами ввели в склад "Ридженси".

И здесь их тоже ожидали. Пожилой продавец во фраке и высоком воротничке, своей необыкновенно открытой и прямодушной физиономией напоминавший покойного принца Альберта, приветствовал их с царственным величием.

- Сюда пожалуйте, господа. Очень рад служить представителю вашей профессии, доктор Мэнсон. Вы удивились бы, если бы знали, сколько врачей с Харли-стрит я имел честь удовлетворить. И какие отзывы я получил от них! А что угодно будет вам, доктор?

Он стал показывать им мебель, величаво расхаживая по всем отделениям склада. Он называл цены неприемлемо высокие. Он упоминал о стилях "Тюдор", "Жакоб" и "Людовика XVI". А все, что он им показывал, представляло собой мореный, покрытый лаком хлам.

Кристин кусала губы, и лицо ее принимало все более озабоченное выражение. Она очень боялась, как бы Эндрью здесь не надули, как бы он не загромоздил их дома этой рухлядью.

- Милый, - шепнула она быстро, когда принц Альберт повернулся к ним спиной, - ничего тут нет хорошего, ровно ничего.

Эндрью в ответ только едва заметно сжал губы. Они осмотрели еще несколько предметов. Затем Эндрью спокойно, но неожиданно грубо сказал продавцу:

- Послушайте, вы! Мы приехали издалека, чтобы купить мебель. Я сказал - мебель. А не такой никуда не годный хлам. - И он сильно надавил большим пальцем на стенку ближайшего к ним шкафа, которая подалась внутрь с зловещим треском, так как это была многослойная фанера.