Бестия обернулась и нанесла волку сильный удар по спине. Мандред услышал громкий треск. Животное взвизгнуло. Его задние лапы надломились. Его клыки по-прежнему оставались в ноге человека-кабана. Яркая кровь текла по густой шерсти. От удара копытом челюсть волка разбилась на несколько частей.

Человек-кабан крутился вокруг своей оси, словно безумный. Нурамон предпринял попытку атаковать со спины. Один удар лапой выбил короткий меч из рук эльфа, второй — разорвал нагрудник из драконьей кожи.

— Не думайте! — крикнул Фародин. — Он знает все ваши мысли. Не размышляйте над тем, что хотите сделать. Просто атакуйте!

Кабанье копье Мандреда разрезало плоть бестии. Ему удалось нанести глубокую рану прямо под ребрами. Яростно засопев, существо обернулось.

Воин поднял оружие, чтобы остановить удар лапой, нацеленный ему в голову. Древко кабаньего копья сломалось под мощью удара. Мандреда отбросило назад, однако прежде чем чудовище успело обрушиться на него, к сражающимся метнулся Фародин. Яростными ударами меча он отогнал человека-кабана от Мандреда и таким образом дал фьордландцу возможность снова подняться на ноги.

Ярл бросил взгляд на сломанное оружие. Лезвие кабаньего копья было длиной с короткий меч. Воин отбросил бесполезную половинку древка. Кровь текла по его руке. Он даже не заметил, что человек-кабан ранил его.

Фародин и человек-кабан кружили друг вокруг друга в смертельном танце. Они двигались настолько быстро, что Мандред не отваживался броситься вперед из страха помешать Фародину.

Эльф хрипло дышал. Разреженный воздух! Мандред видел, что движения Фародина все больше замедляются. Вот удар лапы со звоном рассек кольчугу на его левом плече. В тот же миг меч Брандана устремился вперед. Брызнула кровь, одна из лап человека-кабана, перевернувшись в воздухе, отлетела прочь. Удар меча разрубил ему запястье.

Человек-кабан зарычал и немного отпрянул. Не страх ли мелькнул в его голубых глазах?

Фародин устремился вперед. Бестия опустила голову и бросилась на врага. Ее клыки вонзились в грудь Фародина. Оба рухнули наземь.

— Мандред…

Острие меча Брандана пронзило тело твари и вышло из спины. И тем не менее чудовище было живо. Мандред с ужасом смотрел, как монстр поднимается.

— Нурамон… — Кровь текла по устам Фародина. — Скажи ей… — Взгляд его затуманился.

— Фародин! — Нурамон одним прыжком очутился возле девантара.

Обеими руками поднял меч и опустил его на голову противника. Клинок соскользнул, оставив глубокую кровоточащую рану. От силы собственного удара Нурамон попятился. На лице его читался неописуемый ужас.

Все еще сгибаясь, бестия обернулась и погналась за эльфом. Однако внезапно замерла.

«Это последняя возможность!» — подумал Мандред.

Воин побежал к страшилищу сзади. Решительно схватил левой рукой его за клыки и рванул в сторону мощную голову. Правой рукой человек вонзил чудовищу клинок кабаньего копья в одну из глазниц. Эльфийская сталь глубоко вошла в голову девантара.

Тело бестии выгнулось в последний раз. Мандреда отшвырнуло к большому камню, на котором когда-то сидел Лут. Глухая боль пульсировала в груди.

— Твою печень сожрут псы, — закашлявшись, произнес Мандред.

Нороэлль спала, и ей снился яркий сон. Сначала она видела одетые весной окрестности своего дома, потом окинула взглядом побережье Альвемера. Но внезапно перед ней предстал жуткий зимний ландшафт, крутые горы и густые леса, наполненные криками. У ствола дуба лежал мертвый кентавр, с которым разделались самым ужасным образом. То был Айгилаос. Внезапно перед взором ее предстала Лийема, неподвижно лежащая в снегу, в теле ее зияла огромная рана. Лийему сменил Брандан, неподвижно застывший среди сугробов у костра, а из лесу доносились визги умирающих волков.

Взгляд Нороэлль отыскал пещеру из льда, наполненную шумом битвы. Она не видела, кто сражается там. Видела лишь убитых. Там были волшебница Ванна, затем волк. Внезапно шум битвы умолк, и Нороэлль увидела на полу Фародина. В груди его зияла рана, глаза были безжизненны.

Нороэлль закричала и кричала не останавливаясь…

И вдруг она оказалась рядом с пустым троном в зале королевы. Огляделась по сторонам и поняла, что не одна в зале. Вода молчала, стены были сухи. Сквозь потолок в помещение падал дневной свет. Нороэлль оглядела себя. На ней была белая ночная сорочка.

Ворота медленно открылись. Одетые в белое эльфийки, чьи лица были скрыты за вуалями, внесли двое носилок. Нороэлль знала, кого принесли. Отвернулась в отчаянии. Этого вынести она не могла.

Женщины подходили все ближе и ближе. Наконец замерли перед ступеньками, ведущими к трону. Краем глаза Нороэлль смотрела на эльфиек, замерших молча, словно статуи. Она ни в коем случае не хотела видеть мертвые тела своих возлюбленных. Однако взгляд ей не повиновался, она увидела трупы Фародина и Нурамона. Они казались невредимы, однако жизни в них не было.

Задрожав, Нороэлль огляделась по сторонам, словно рядом должен был быть кто-то, кто поможет ей. Однако она была одна. Потом увидела, как по стенам потекла кровь. Подняла взгляд и стала наблюдать за тем, как из источников полилась алая жидкость.

Нороэлль бросилась прочь. Через боковую дверь, предназначенную для королевы, она покинула зал. Она бежала изо всех сил, не обращая внимания на то, куда несут ее ноги.

И вдруг она оказалась на берегу озера. Волшебница подошла к источнику и с облегчением обнаружила, что здесь всего лишь вода. Она устало прислонилась к стволу одной из лип и расплакалась. Она знала, что это всего лишь сон. Но знала также и то, как часто видела во сне правду. И боялась просыпаться.

Через некоторое время она опустилась на колени у озера и посмотрела на свое лицо, отраженное в глади воды. Не осталось ничего от того, что видели в ней Фародин и Нурамон. Слезы капали на воду, размывая ее отражение.

— Нороэлль! — вдруг услышала она знакомый голос.

Она встала и обернулась. То был Нурамон.

— Это действительно ты?

Он был одет в брюки и рубаху из простого льна. Ноги его были босы.

— Да, — с улыбкой сказал он.

Нороэлль села на камень у воды и велела ему подойти.

Он сел рядом с ней и взял за руку.

— Ты плакала.

— Мне приснился дурной сон. Однако теперь все позади. Ты рядом. — Она огляделась. — Так странно. Все такое четкое. Словно это и не сон вовсе.

— Ты обладаешь властью над этим миром грез. Я чувствую это. То, чего ты хочешь, случится. Боль дала тебе эту силу. Она разбудила в тебе желания.

— Я не впервые вижу тебя во сне, Нурамон. Ты помнишь последний раз, когда мы встречались здесь, в моем сне?