Она кивнула:

— Да, верно… И сначала они это понимали. Но когда прошли недели, а мое поведение не изменилось к лучшему… Они подумали, что со мной что-то не так. И тогда они позвали докторов.

— И тебе пускали кровь.

— Для начала. А потом в течение долгого времени мне прописывали разнообразные процедуры. Но я не реагировала на все это так, как они надеялись. Во мне действительно есть упрямство.

— Я заметил.

Брэм улыбнулся, а тепло в его глазах придавало ей сил продолжать.

— Доктора все чаще пускали мне кровь. И пичкали меня рвотными и слабительными средствами. Тогда я стала отказываться от еды, пряча ее в буфетах. Но они звали докторов снова и снова. Когда я начала драться с ними, они решили, что у меня истерия. И лечение… усилилось. Двое слуг удерживали меня, чтобы доктор мог пустить как можно больше крови. Кроме того, они закутывали меня в одеяла и держали так до тех пор, пока я не пропитывалась потом, а затем вынуждали меня купаться в ледяной воде. И еще… — Сюзанна судорожно сглотнула. — Они сбрили мои волосы и ставили пиявки на голову.

— О Боже! — воскликнул Брэм. Чувство вины исказило его лицо. — Ведь на днях, на площади, я угрожал отрезать твои волосы.

— Нет, Брэм, пожалуйста, не вините себя. Вы же ничего не знали.

Он тяжело вздохнул.

— Хорошо, рассказывай…

— Вообще-то я уже рассказала о самом худшем. Так что в результате… В конце концов, я так ослабела от всего этого, что действительно заболела. Но теперь все в порядке. Я выжила.

Сюзанна улыбнулась, пытаясь скрыть слезы.

Брэм кивнул и пробормотал:

— Думаю, за это стоит благодарить твое упрямство. Не сомневаюсь: ты просто не хотела умирать.

— Да, что-то вроде этого. К счастью, я не помню большую часть болезни. Я настолько ослабла, что они послали нарочного к моему отцу, думая, что мои дни сочтены. Отец прибыл, бросил лишь один взгляд на меня, потом завернул в свой плащ и сразу же увез из этого дома. И он был в ярости.

— Да уж… Могу поверить. А я в ярости сейчас.

Сморгнув блеснувшую на ресницах влагу, Сюзанна вновь заговорила:

— Он купил Саммерфилд, чтобы я смогла поправиться на море, и мы переехали сюда. И я выздоравливала. Мне не нужны были ни доктора, ни хирурги — только сытная еда и свежий воздух. Как только я почувствовал, что достаточно окрепла, стала делать физические упражнения. А потом… Видите ли, мой отец в конце концов взял меня в Лондон, чтобы представить ко двору. И, как предсказали мои кузины, я не «вписалась» в высшее общество. Но в танцевальных залах я видела многих девушек, которые по тем или иным причинам не соответствовали представлениям окружающих. И вот их, бедняжек, могли отправить на какой-нибудь ужасный курорт, чтобы они прошли «лечение», в котором совсем не нуждались. И тогда я начала приглашать их сюда на лето. Сначала приехали всего несколько, но затем их число начало расти с каждым годом. А миссис Николс радовалась все новым и новым постояльцам в гостинице.

— И ты тогда решила стать целительницей.

— Да, верно. И полагаю, что у меня получается.

Брэм снова провел кончиками пальцев по ее шрамам.

Их было очень много — от тонких линий, сделанных бритвой, до толстых узловатых свидетельств грозного ланцета.

— Проклятые мясники, — пробормотал он. — Я видел, как ветеринары вскрывают артерии лошадей, нанося им гораздо меньше ран.

— Следы были бы не так заметны, если бы я меньше боролась. Они… — Она из-за всех сил пыталась не отвести взгляд. — Они внушают вам отвращение?

В ответ он поцеловал ее руку. Затем еще раз и еще…

Она улыбнулась и обняла его. А он тихо прошептал:

— Сюзанна, дорогая, со мной творится что-то странное. Мне кажется… я не могу поднять голову.

— Это лекарство, которое я вам дала. Из-за опиума. Он уже на вас подействовал.

— Сю-зан-на… — пробормотал Брэм «пьяным» голосом. — Сюзанна Прекрасная… с медными волосами. — Она рассмеялась, а он добавил: — Вот самое подходящее слово — «медная». Знаешь почему? Твои волосы похожи налитую бронзу. Ты вся… такая золотая, красная и пылающая. А еще — смелая и бесстрашная.

— Нет-нет, у меня очень много страхов.

— Но ты не боишься меня. В тот первый день, когда мы встретились спустя несколько секунд после взрыва, ты была подо мной точно так же, как сейчас. Мягкая и теплая… Ты выбрала идеальное место для приземления. И ты доверяла мне. Я увидел это в твоих глазах.

— А вы… поцеловали меня.

— Да, не смог устоять. Потому что…

Он вздохнул и умолк.

Одурманивающий привкус настойки опия остался на ее губах, и она прошептала:

— Брэм, отдохните…

— Удавить бы тех хирургов, — пробормотал он. — И твоих кузин тоже. Никогда не позволю им причинить тебе боль.

Сюзанна невольно улыбнулась и тихо сказала:

— Я думаю, они действительно хотели мне помочь. Мои кузины, я имею в виду. Они просто не знали, как поступить. Оглядываясь назад, я понимаю, что была для них настоящей проблемой. Я была такой… костлявой, неуклюжей и упрямой. У меня не было манер настоящей леди. Они заставляли меня переписывать страницы из той ужасной скучной книги. Называется «Житейские премудрости для молодых особ». О, Брэм, как бы вы посмеялись, листая ее.

Он промолчал. И молчал довольно долго. А затем из его груди вырвался громкий храп.

Сюзанна посмеялась над собой, и тут же из ее глаз потекли горячие слезы. Засыпая, он обнял ее, словно защищая. Как же ей было хорошо в его объятиях.

Она сможет доверять ему, и он будет защищать ее. Более того, она не сомневалась, что он рискнет жизнью, чтобы спасти ее. Но увы, он не мог отдать ей свое сердце — во всяком случае, так ей казалось.

— Ой!

Сюзанна уронила розу и посмотрела на капельку крови на пальце. Машинально сунула палец в рот, пытаясь унять боль.

— Кейт!.. — позвала она. — Кейт, не могли бы вы обрезать розы вместо меня? Этим утром я забыла перчатки.

Невероятно! Она ведь никогда не забывала свои перчатки.

Вскоре ее корзина была доверху заполнена стеблями ароматных цветов. И тем не менее она продолжала срезать их. И всякий раз, когда она пыталась уложить их, ее руки начинали дрожать. Возможно, потому, что они, руки, были полны воспоминаний и ощущений…

Брэм сейчас спал на верхнем этаже, а она, Сюзанна, находилась здесь в саду, так как была вынуждена соблюдать расписание на среду, к которому привыкли дамы, приехавшие в Спиндл-Коув. Сначала — работа в саду, потом — чай. Обычно она ценила и их компанию, и их помощь, но сегодня ей было бы лучше остаться одной, наедине со своими мыслями.