Папаша мой подошел чуть поближе и аккуратненько так посмотрел. Я ж говорил вам, что в доме Элвиса зеркала были всюду. Ну и в ванной, натурально, оно тоже было. И в коридоре. Дверь в ванную распахнута, внутри, как раз рядом с джакузи, стоят обе красотки, тушь у обоих ручьями течет. И все это отлично отражается в двух зеркалах. Так что папаше оставалось только стоять в глубине коридора и не высовываться. Только Присцилла уже собранная вся была, губы поджаты, глаза злые и говорит малышке Джин так, словно змея шипит. А та только глазами хлопает, губенки дрожат и сначала громко, а потом все тише и тише повторяет: «Не делала я этого, это не я, я не виновата.» Того и гляди, заведет сейчас шарманку так, что остановить можно будет только хорошей пощечиной. Присцилла, видать, именно так и рассудила, потому что в следующую секунду залепила ей от всей большой любви по припухшему личику. И говорить стала громче. Вот тут папаша мой все и услышал.

«Ты, — говорит, — не отпирайся, а то тебе самой же хуже будет. Если не будешь меня слушаться, вызову полицию, и уже они будут судить, что ты делала, а что нет. Представь, насколько раздуется скандал: Короля убила его же любовница. Не дают покоя лавры известных убийц? Так, детка, ты ошиблась в выборе жертвы. Тебя придушат в тюрьме в тот же день, как ты там окажешься, как Иуду. Он повесился, и про тебя то же самое скажут. Так что сейчас тебе лучше стоять и слушать меня».

И все в таком духе. Стоит и выговаривает. А у Джин глаза большие, ну вот как металлический доллар, ресницами она хлопает, губы дрожат, сказать ничего нормально не может. Но шарманку больше не заводит. Молчит. Только в угол ванной косится. Что в том углу, папаша мой не видел, да только уже догадался. И понял, что, скорее всего, придется ему скоро искать новую работенку. А то кто ж знает, захотят ли новые владельцы держать прежний штат. Но уходить спешить не стал. Уж больно ему интересно было, чем дело кончится. С Джин-то было понятно. Ну мало ли что девчонка сделала — Король-то в последнее время совсем никакой был. Ходил, причитая, по дому и все к смерти готовился. Словно чувствовал что. Но готовился он как-то, скажу я вам, мистер, странно. Это и мой папаша отмечал. Он видел один такой разговор.

Стояли, значит, в саду Король и один из его друзей, тех самых, без которых ему не выйти в сортир. И Элвис так ему руку на плечо положил, в глаза проникновенно посмотрел и задушевно говорит: хорошо, мол, здесь. Птички поют, светло, где еще солнце увидишь, как не в собственном саду… Приятель кивает, как болванчик, соглашается, под немалым весом Короля покряхтывает, а сам понять не может, к чему это Король солнышком так залюбовался ни с того ни с сего. А тот и продолжает: мол, жаль только, что все не вечно, и скоро придется со всем распроститься, потому как человек не вечен и век его на этом свете короток. Да в глаза смотрит с интересом. Будто хочет для себя сделать вывод какой-то. Приятель аж поперхнулся и завел пластинку: мол, да ты что, друг! Чего говорить о смерти, вот давай пойдем лучше выпьем. Может, у тебя случилось чего? Итак далее. Сразу видно, болван, но искренний. А Элвис вот тут и удивил моего папашу. Вздохнул как-то разочарованно, но приятеля по плечу похлопал и попросил выпивки и таблеток принести. Ужрались они тогда, как свиньи. Да.

Отец никогда в дела грейслендского дома носа не совал. Он свою работу любил и ценил доверие, которое ему Король оказывает, — садом заниматься по своему усмотрению и пониманию. Что ни говори, а уважал папаша мистера Пресли, как он сам его всегда называл. Банду его ни в грош не ставил, в отличие от самого хозяина. Иногда и погнать мог, если те чего портили. И знаете что? Пресли был всегда на его стороне в таких разборках, потому что каждый должен заниматься своим делом, вот что я вам скажу.

Вот папаша тогда стоял, в зеркало на Джинджер смотрел и все думал, что ж могла та девчонка сделать? А могло быть что угодно. Да хоть баловалась парочка, не успев дойти до ванной, один поскользнулся, вторая толкнула неловко — вот тебе и результат. Ан нет. Непохоже. Иначе она бы не отпиралась, словно бы вообще ни при чем была. А что ни говори, малышка Джин была девочкой честной. Но удивила отца не девчонка, а бывшая Элвисова благоверная. Не понимал он эту бабу — только что сама выла с Джинджер на два голоса, а теперь стоит — еще размазанная тушь не высохла — и коротко так, почти по-военному, перед девчонкой перспективы раскладывает. Понятно было бы, если б та старалась все прибрать, полицию или кого надо вызвать. Таких людей — что мужчин, что женщин — есть немало. Когда припирает, что ни шага ни влево, ни вправо сделать нельзя, в них словно бы автомат включается, и работают они, будто в их голове были не мозги, а калькулятор. Но у той, пожалуй, был не просто калькулятор, а как минимум процессор пентиум.

Тем временем Джинджер снова завела шарманку. На Присциллу смотрит пристально, словно у нее ответ получить хочет, а сама говорит, говорит не переставая. И опять одно и то же. Сначала тихо так, а потом все громче. Тогда папаша мой кое-что услышал. Девочка раз за разом повторяла какую-то ахинею, папаша тогда подумал, что у нее наконец после всего пережитого да принятого с каким-то запозданием приход начался. Да и плохой к тому же. А та все повторяет: «Я не помню ничего. Не помню. Последние два-три дня — они, как дырявые… Понимаете, там дырки — маленькие, большие, как будто время моль выела.» Вы не думайте, что я это вам насочинял. Папаша мне так и рассказывал про разнокалиберные дырки и моль. Потому что после того, как вам повторят такое раз десять, вы текстна всю жизнь запомните. «Только во сне я почему-то уже вторую неделю вас вижу, Присцилла, почему я постоянно вижу вас во сне?» Тут девочка уже не говорила, она это орала на весь дом. Присцилла сначала сама себе рот зажала, ахнув, — видимо, впечатлилась словами. Хотя с чего бы ими впечатляться? Девку к себе притянула и давай что-то опять шептать ей на ухо. Шепчет-то, шепчет, а сама, видать, на взводе, поэтому громко получается. Папаша и разобрал, что та обещает дело замять: нужные люди у нее, мол, везде есть, и можно даже как смерть от естественных причин все представить. А почему бы нет? С таким-то образом жизни старины Элвиса! Только вот.

А дальше она зашептала тише, и папаша ничего разобрать не сумел. Видел только, как Джин пискнула придушенно и закивала. Согласилась, значит. А Присцилле только это и надо было. Тут же отпустила девчонку, костюм свой оправила — и мигом вон из дома. А напоследок наказала Джинджер всем говорить, мол, в доме ее не было. Из обслуги-то в тот день никого почти не было. Один папаша, про которого забыли.

Дальше вы и сами знаете. Через сорок минут поднялся переполох, тело Элвиса забрали, а через некоторое время огласили причину смерти — сердечная аритмия. Потом пошли версии о самоубийстве. Видимо, все же плохо тогда концы подчистили, да. Но не настолько, потому что до истины так и не докопались.

Мы помолчали. Меня словно мешком пыльным пристукнули. Эшли достал сигарету и молча закурил.

— Сходи, парень, еще к Чарли.

— Кто такой Чарли?

— Сын Джоя.

— Кто такой Джой?

— Кое-что знает про бабу эту, Прис.

И я записал телефон, хотя знал примерно, чем это может закончиться. У Прис наверняка была связь с Кланом — это ведь просто, небольшое вживление — и ты, ничего не чувствуя, уподобляешься богу. Вершишь судьбу того, за кого отвечаешь как Наблюдатель.