Чтобы хотя бы попытаться сохранить восемь царств.

Пассажирский корабль, заняв очередь на швартовочной ленте портового спирального пандуса, оказался в хвосте длинного эшелона подобных ему «челноков».

Салон наполнился ровным бездушным голосом бортового искура. Искусственный разум корабля оповестил, что ожидание займёт три стандартных часа пятьдесят четыре стандартные минуты. Разъяснение последовало тотчас же. Из него пассажиры внутрисистемного лайнера узнали причину задержки. Нештатная перегрузка приёмных створов, «каковая прискорбно досадная ситуация явилась прямым следствием большего, нежели обычно, пассажиропотока, необычайно возросшего в результате…».

Вещай подобным слогом живой разумный – могло возникнуть подозрение, что у пилота внезапно помутился рассудок. Вполне обоснованно. Но голос принадлежал разуму не живому, а пассажиры давно привыкли к тому, что для искуров отклонение от речевой программы – норма. Автоматические корабли имеют разнообразные речевые странности, у каждого своя собственная коллекция. Ещё и не так «запоёшь» наедине с самим собой, большую часть срока существования уставившись сенсорными датчиками прямёхонько в лик Вселенной, усеянный бесчисленными горящими глазками!

«…покамест же длится томительно ожидание досадное, желающие имеют возможность реальную весьма нескучно скоротать время в зоне досуга, более чем приспособленной для утех и неги», – завершил свою цветистую речь планетолёт.

Если бы не отсутствие интонаций и характерный металлический отзвук, обладателя голоса можно было представить в образе толстяка, восседающего за подковообразным пультом в ходовой рубке. Этакий бородач-капитан в массивных «очках» виртуального слежения; одной рукой он выделывает пассы управления в сфере контроля, а в кулаке другой сжимает цилиндрическую ёмкость с никоэлем, чёрным как межзвёздный космос… Среди живых разумных недаром бытовало убеждение, что создатели искуров специально ввели в них ограничения на степень идентичности с живыми прототипами. Вот неживые разумы и навёрстывали, как могли. Не обертонами, так лексиконом.

Этот автопилот ещё ничего. Достаточно внятный, хоть и заумный. Среди искуров встречаются обожатели различных слэнгов и жаргонов; во все времена подобные словеса малопонятны для широкой аудитории.

Полусферический зал для пассажиров первого уровня заполнился недовольным гудением голосов. Этим приглушённым гулом прочие разумные высказывали претензии. Правда, адресуя их неизвестно кому. Бортовой искур в этой задержке абсолютно не виноват.

Немало живых поднялись из своих кресел. Выпроставшись из объятий индивидуальных систем дорожного комфорта, они направились кто в обычную уборную, кто к барной кольцевой стойке в центре зала, кто к единственному «окну» салона, большому овальному иллюминатору в участке стены, противоположном от шлюзовых люков; кто просто встал, чтобы размяться. Как ни странно, в зону досуга, смежное с основным залом нижнее помещение, никто не спустился. Платные «коконы» имитаторов реальности уже никого не интересовали. Немалым спросом они пользовались раньше, в течение восьмидесяти трёх часов настоящего космического перелёта.

Ровно столько летел челночный корабль к Богодану, спутнику Перекрёстка, от планеты Вендус. Этот мир, Вендус, входящий в ячейку-«соту», объединённую природными внепространственными туннелями, в астрографическом смысле, в обычном пространстве, являлся соседней с Перекрёстком планетой этой звёздной системы. Но Вендус, ближайший сосед планеты Перекрёсток, не был центральным миром сотовой восьмёрки. Так что немалому количеству пассажиров предварительно довелось ещё и оплачивать как минимум переход на Вендус из осевого мира соты, а как максимум – ещё и проход в эту ячейку из осевого мира другой восьмипланетной ячейки.

На том, что кому-то из иномировых путешественников довелось сюда добираться из ещё более далёкого далека, «за тридевять ячеек», обычно не акцентировались; этот факт уже был за пределами максимума, доступного воображению подавляющего большинства пассажиров. Чтобы не слишком нагружать неокрепшие мозги детей, школьные курсы обучения в лучшем случае преподавали реалии восьми миров, входящих в родную сотовую ячейку. Также в программу входили краткие изложения историй «непроходных» планет восьмёрки звёздных систем (если таковые имелись), в обычном пространстве соседних с ними. Иногда, факультативно, перечислялись миры ближайших, без особых проблем доступных ячеек, и обычно лишь в общих чертах напоминалось, что мироздание, в котором живут разумные, на этом вовсе не заканчивается.

Всё оно состоит из «сот», восьмёрок планет, связанных между собой прямым сообщением, в реальном пространстве расположенных отнюдь не по соседству. Поэтому, взглянув в ночное небо, почти везде, фактически невозможно увидеть звёздочку, до которой всего лишь «один шаг» напрямую, сквозь изнанку космоса. Мгновенный переход по «внепространственному» каналу, вернее, скольжение по одной из бесчисленных нитей сети, сплетённой матерью-природой по эскизам, известным только ей. Разумные расы, которым удалось открыть эти прямые пути, выбираются из колыбелек родных мирков. Те же биовиды разумных, которые не сумели или ещё не успели их распознать, до поры вынуждены копошиться в колыбелях или в лучшем случае ползать по ближним планетам и звёздным скоплениям. На самом быстроходном «космолёте» в обычном пространстве особо далеко не улетишь и бесконечно долго не полетаешь…

* * *

По неистребимой привычке живых разумных везде искать крайних, разнообразные люди, томящиеся внутри придержанного межпланетного «челнока», ворчали и сетовали. Они будто впервые в жизни столкнулись с проблемой задержки рейсов и до сих пор знать не знали, что многоместные линейные планетолёты, бывает, опаздывают с прибытием. А уж для настолько загруженных космопортов, как на Богодане, естественном спутнике Перекрёстка исключением является скорее высадка точно по расписанию.

Совсем другое дело, понятно, компактный маломестный кораблик. Внутри планетарных систем перемещаться на таких «лодочках» одно удовольствие, тем более на собственном катере. А уж в здешний порт прибывать – сплошное наслаждение!.. Нырнул в причальную космоторию, облетел громоздкие транспортники, пришвартовался на стоянке маломеров без особой очереди, минимум времени на таможню, и оттуда голышом, в буквальном смысле, – прямиком на Гуриндово Поле, счастье пытать да удачу за крыло ловить.

«Зарегистриться можна ж загодя, ежели краснота на счетах водится, ясная тень! Круто деньжатым – завсегда во всём легше и скорше живать. Ничё в миру никада не сменяется…»

Именно на эту, как бы вечную, вселенноподобную тему разглагольствовал громоздкий, под стать антикварному стальному сейфу, парень с квадратночелюстной физиономией, выжженной до шоколадности. Выдубить его кожу наверняка постаралось натуральное светило. Открытое солнце малоурбанизированной планетки, входящей в структуру сообщества какой-нибудь из захолустных «ячеек» космоса, поражённых наличием живого разума. Ни с кем персонально этот сверхзагорелый пассажир не беседовал, просто есть такие особи – когда понервничают, просто не могут рты держать на замках. Не подлежит сомнению, что на борту этого корабля у пассажиров имеется более чем серьёзный повод нервничать. Все эти люди прибыли сюда не для того, чтобы прохлаждаться в очередях.