Городские стражники время от времени останавливают любопытных, я уж страшился, что нам придется выгружать все из баржи, однако Карнар указал на мешки, половина которых уже подтоплена перехлестывающейся через борт водой.

— Вон те восемь… и все.

Фрийд со стоном разогнул спину:

— Как хорошо… остальное пусть тонет, а то кровососы наживаются почем зря…

— Остальное выгрузят другие, — ответил Карнар сухо. — Поторапливайтесь!

Когда забросили последние мешки на подводы, а те потащились в город под конвоем стражников, я перевел дыхание, осмотрелся уже не украдкой. Заметил еще два моста выше по течению, но там простые деревянные, а здесь благодаря мосту на том берегу вырос новый город, скоро догонит по размерам старую часть. Правда, там, судя по архитектуре, больше селятся ремесленники, торговцы, всевозможные работники, в то время как в старой части на этом берегу только дворцы, будь это королевский или дворцы знатнейших глердов.

Когда уже под бдительным присмотром Карнара вышли на дорогу, со стороны реки донеслись приближающийся женский смех, веселые голоса.

Длинная роскошная лодка, вся словно из золота, выплыла неспешно и ровно. Шесть пар весел словно бы ради собственного удовольствия зарываются лопастями в воду, небрежно стряхивая обратно целые горсти крупных жемчужин, и лодка скользит легко и без видимых усилий.

От кормы и до середины накрыта балдахином ярко-пурпурного цвета, в тени весело щебечут женщины, с ними величавый старик с седыми локонами на плечах и в костюме, где тесно от звезд.

Больше рассмотреть не удалось, заметил только некую странность, но осмыслить не успел: Карнар крикнул повелительно, пришлось догонять ушедших вперед.

Из сел за это время прибыли еще телеги, мы торопливо выгрузили мешки, что с баржи, потом снова перетаскивали на кухню и в закрома разделанные туши, рыбу в тазиках, кур в клетках, мешки с мукой и зерном.

Мимо прошел одетый роскошно и пышно глерд, бросил мне надменно:

— Работай лучше, раб!.. Черепаха и то двигается быстрее!

Я не успел ответить, он остановился и чуть приподнял поля роскошнейшей шляпы с пером диковинной птицы. На меня взглянули хитрые и полные задора глаза.

Я охнул:

— Да… ленивая, а еще и дурная…

Фицрой, загорелый и весь прокаленный солнцем, выглядит неким авантюристом, только что перепрыгнувшим через борт корабля на такую неинтересную сушу, которую нужно теперь поставить на уши.

— Как, — прошептал я, испуганно поглядывая по сторонам, — как… ты?

Он отмахнулся.

— Знаешь, сколько тут глердов? Сотни, если не тысячи!.. И все время одни прибывают, другие убывают. Главное, пройти стражу на входе. Но это я решил с ходу. А ты молодец, наслышан о твоих подвигах!..

— Да ерунда, — пробормотал я, — мелочи всякие…

Он спросил живо и весело:

— Ого, еще не выдохся?

— Пока нет, — ответил я осторожно: что-то глаза Фицроя слишком уж вспыхнули. — Но дальше будет видно.

— Держись, — сказал он. — Держись, тебе труднее, ты же человек серьезный, вижу. А со мной в порядке!..

Я проговорил опасливо:

— Фицрой, не рискуй слишком…

Он отмахнулся:

— Кто не рискует, того не вешают на шелковой веревке под дробь королевских барабанов!.. Ладно, беги. А то уже посматривают — что это благородный глерд со слугой беседует, словно с равным, ха-ха!

Он повернулся к проходящему мимо молодому глерду, пышно разодетому молодому хлыщу.

— О доблестный глерд! Вижу на вашем благородном лице признаки грядущего величия!.. Я тут поиздержался в трактире с местными девками, так что не купите за полцены зуб молодого дракона? Правда, уже поискрошился, но для вашей глердости самое то!.. Можно как бы невзначай показать даме, что вот добыл в бою молодецким ударом бронированного кулака в зубы, вот даже малость искрошился… а что такой зуб добавляет мужскую силу, женщины все между собой знают.

Он похохатывал — типичный глерд после ночной попойки с доступными женщинами и неумеренным количеством вина, — и пойманный на крючок простак сразу сказал торопливо:

— Могу взять… Он с вами?

Я опустил глаза долу и, как тихая мышь, поспешил в сторону людской.

По-прежнему хватаюсь за любую работу, что позволяет подняться выше на этажи, обычно это чем-то помочь старшим слугам, чванливым и нарядным, что-то занести наверх тяжелое, помочь, подержать, подтолкнуть…

Сегодня сердце вдруг застучало чаще и взволнованнее, словно вот сейчас произойдет что-то очень хорошее и радостное. Арочный проем в стене напротив слегка осветился нежным золотистым огнем, из коридора в зал вошла юная и светлая девушка в нежно-голубом платье, золотые волосы перехвачены простой голубой лентой, никаких украшений, если не считать вышивки на платье, что не украшенье, а так, фигня. Совершенно без украшений, если не учитывать маленькие сережки с изумрудами в маленьких розовых ушах.

Она подняла на меня опасливый взгляд — я тут же вспомнил щенка, которой сидел на руках моей малолетней племянницы и смотрел на меня вот так же с мольбой в глазах, мол, не трогай меня, не гони, я маленький, я беззащитный, я никого не трогаю, никому не мешаю, просто сижу, тут тепло, и меня любят…

Я не двигался и даже не дышал, глядя на нее широко раскрытыми глазами: еще не видел здесь у взрослой девушки такое детское личико с пухлыми губами и невинным выражением лица, — но все же уловил в ее больших чистых глазах затаенную печаль, какую нередко видим в глазах даже тех детей, которых любим и не обижаем.

Она прошла через зал так неслышно, словно привидение, на другом конце в распахнутую дверь вошел размашистыми шагами молодой франт в раззолоченном костюме, яркий и блистающий драгоценностями на груди, рукавах и плечах.

Увидев девушку, он охнул испуганно:

— Принцесса!.. Вам нельзя здесь появляться!.. Ваши покои на верхних этажах!

— Мне было нужно, — ответила она мягким чистым голосом ребенка, — но вы меня не выдадите, благородный глерд Баффи из рода Холлинга?

Он ударил себя кулаком в грудь.

— Да я лучше помру!.. Да я лучше выброшусь из окна!.. Да я…

— Ничего не потребуется, — сказала она тем же мягким чистым голосом, — я уже возвращаюсь.

Он всплеснул руками.

— Как вы рискуете!.. Принцесса… примите в знак моего величайшего почтения и… восторга!

Я невольно дернулся, когда он протянул в ее сторону ладони, а над ними вспыхнуло золотистое облачко. В следующее мгновение появилась веточка с двумя зелеными лепестками, а на ней жеманно покачивается огромный алый бутон.