– Мисс Армстронг!

– Да, сэр?

– Не желаете ли послушать речь Черчилля по радио? Я раздобыл немного джина в Министерстве обороны.

– Замечательно, сэр.

Был конец рабочего дня, и Джульетта собиралась в «Посольский клуб» с Клариссой. Но она решила, что не послушать речь нового премьер-министра – значит манкировать своим патриотическим долгом. Хотя она гораздо охотней пошла бы танцевать, чтобы забыть горести своей страны. Особенно учитывая, что Черчилль предлагал лишь неприятный коктейль из крови, тяжкого труда, слез и пота. «Нам предстоит чрезвычайно суровое испытание».

Однако Джульетта прониклась речью и вдруг почувствовала себя очень взрослой и серьезной – хотя это, возможно, из-за джина.

– Как вы думаете, мы справимся? – спросила она.

– Бог знает, – ответил Перри. – Положение тяжелое. Мы можем только сделать все, что от нас зависит.

Они сдвинули стаканы, и Джульетта сказала:

– За победу.

– За мужество, – поправил ее Перри. – Ключевое слово – мужество, мисс Армстронг.

И они осушили стаканы.

– Званый вечер?

– Суаре. Вы ведь придете, дорогая, да? – спросила миссис Скейф.

– С удовольствием, – ответила Джульетта. – Это на Пелэм-Плейс?

Миссис Скейф засмеялась:

– Боже мой, нет, конечно! Друг дал мне попользоваться помещением.

«Суаре» планировалось как сборище «единомышленников».

– У нас впереди великие времена, дорогая.

Джульетта нервничала – оказалось, что на суаре она пойдет одна. Она привыкла к невозмутимому вязанию миссис Амброз и даже к блистательному равнодушию Жизели. Но на этот раз Айрис должна справиться сама. Дебют в роли солистки.

«Помещение» оказалось пышным бальным залом в богатом особняке на Пэлл-Мэлл. Интересно, подумала Джульетта, что это за друг такой, если он (или она) может предоставить в пользование подобную роскошь. Массивные колонны из мрамора, узором и цветом напоминающего сырое мясо, стояли в два ряда, и резные капители сверкали позолоченными листьями аканфа. В сияющих настенных зеркалах отражались гигантские люстры. В таких залах мужчины подписывают договоры, гибельные равно для победителя и побежденного, а девушки в заемных платьях теряют хрустальные башмачки.

Расклейка листовок и гадкие выкрики в кинотеатрах – ведь это все жалкие мелочи. Более того, это лишь дымовая завеса для отвода глаз. Настоящая сила «Правого клуба» – в другом. В Уайтхолле, в недрах надменных лондонских клубов, в сиятельных залах вроде этого. Бетти и Долли мира сего – рядовые с мелочными заботами о погоде, цене автобусных билетов и продуктовых карточках. А здесь – здесь собираются исключительно генералы. Именно они будут устанавливать новый миропорядок, если придут немцы.

Перри купил Джульетте новое платье для этого вечера. Атласное, кроенное по косой и весьма откровенное. Перри настоял, чтобы она его купила. Он даже пошел с ней в «Селфриджес», и продавщица шепнула ей в примерочной:

– Какой щедрый. Вам повезло.

На что Джульетта ответила:

– Может быть, это ему повезло.

Я – подарок. Яблоко, ждущее, чтобы его сорвали с ветки. Роза. Жемчужина.

– И я решил, что вот это окажется нелишним. – Он протянул ей коробочку, обтянутую зеленым сафьяном.

Джульетта открыла. Внутри, в гнездышке из белого атласа, лежали бриллиантовые серьги.

– Ох… – сказала она.

– Бриллианты, – объяснил он, словно она могла их не опознать. – Очень хорошие, – во всяком случае, мне так сказали. Они застрахованы, но постарайтесь их не потерять. Их нужно вернуть завтра.

– Ох…

Значит, это не подарок. Ну давай, вручи мне тыкву и шесть крыс, и дело с концом.

– Если спросят, это вам подарил отец на ваш двадцать первый день рождения.

– Мне только восемнадцать.

– Да, но вы кажетесь старше.

Интересно, она из-за этого более привлекательна для него или менее привлекательна?

– А вы сказали, что мой отец умер, – напомнила она.

– И правда.

Она удивилась. Перри никогда ничего не забывал. Сегодня утром в «Долфин-Сквер», когда они пили одиннадцатичасовой чай, у Перри из рук выскользнула чашка и разбилась о пол тесной кухоньки. Перри застыл, уставившись на разбросанные по полу осколки.

– Я нынче сам не свой, – наконец сказал он.

Джульетта подумала, что он-то свой, просто его – двое, как две стороны вращающейся двери. Доктор Джекилл, позвольте представить вам мистера Хайда. Дуалист.

Тогда он ушел, предоставив ей подбирать осколки.

Сейчас он вздохнул и с заметным усилием взял себя в руки:

– Значит, это семейная драгоценность, досталась вам по линии матери.

Сидя под чудовищно горячей сушилкой для волос в парикмахерской в Найтсбридже и отдав руки на истязание маникюрше, Джульетта ощущала себя не столько Золушкой, сколько жертвой, приготовляемой на заклание.

– А, Айрис, дорогая! – воскликнула миссис Скейф, беря курс на нее; в кильватере миссис Скейф клубилось кружево. – Я так рада, что вы смогли прийти! Какие красивые серьги!

– Они остались мне от матери. После ее смерти.

Миссис Скейф обняла ее за плечи и утешительно сжала:

– Бедная, милая моя Айрис.

Сама миссис Скейф надела жемчуга – чокер из трех нитей в стиле королевы Марии. Она всегда носила что-нибудь на шее – шелковый шарф, какую-нибудь горжетку. Джульетта решила, что они скрывают под собой шрам, но миссис Амброз отрезала: «Дряблая шея».

В дальнем конце зала был установлен бар, вопиюще современный, сверкающий стеклом и хромом среди всего этого мрамора. Но миссис Скейф выхватила бокал хереса у проходящей с подносом официантки. («Не сутультесь, вы не в „Лайонсе“ служите!») Она вручила херес Джульетте:

– Держите, дорогая. А теперь пойдемте, я хочу вас много с кем познакомить.

О боже, подумала Джульетта. Вот оно.

Миссис Скейф резала толпу мощным ростром своего изобильного бюста, прокладывая канал для Джульетты, которая послушно тащилась следом. Ее несколько раз представили как «нашего маленького отважного штурмовика», и люди, с которыми ее знакомили, смеялись, словно это было что-то хорошее. Перри велел ей запомнить всех виденных гостей, но здесь было так людно и все имена сбивались в кучу… лорд такой-то, достопочтенный сякой-то, судья, член парламента, епископ и… Кларисса?!

– Достопочтенная Кларисса Марчмонт. Кларисса, милая, позвольте представить вам Айрис Картер-Дженкинс.

– Здравствуйте, Айрис, – сказала Кларисса. – Как отрадно видеть среди нас еще одно юное лицо, правда, миссис Скейф?