Траш предупреждающе оскалилась, и мимикр с недовольным ворчанием уронил голову обратно на лапы. Сами играют, а ему не дают!

Белка скривилась.

— Знала. Но кто ж мог предположить, что ты появишься не у Бекровеля, а раньше? Мы думали, от Темного леса завернешь, захватим тебя по пути в последний момент, а уж недельку я как-нибудь выдержу. В Проклятый лес — туда и обратно, обернемся по-быстрому, а там и расслабиться можно. Зубами поскриплю, ножи наточу получше да, глядишь, на обратном пути и зашибу по-тихому, пока никто не видит.

— Прости, что разочаровал.

— Не прощу.

— Гм… тогда смирись. В конце концов, всего сутки остались.

— Да? — возмутилась она. — А обратный путь?!

«Обратно я, скорее всего, не вернусь, — спокойно подумал Таррэн. — На протяжении восьми тысяч лет никому из моих предшественников не удавалось выбраться из Лабиринта. Наверняка я еще узнаю, почему так происходит, но вряд ли сообщу об этом кому-нибудь наверху. Поэтому обратно ты с большой долей вероятности пойдешь одна».

Белка вдруг нахмурилась.

— В ваших архивах что-нибудь говорится о Лабиринте? О том, что внутри? Зачем там нужен именно темный?

— Немного, — хрипло кашлянул эльф, отрываясь от невеселых размышлений. — Говорят, дело в нашей крови. И в охранном заклятии владыки Изиара… в смысле, Изараэля, как его тогда звали, правда, истинное имя его практически никому не известно… Для заклятия требуется кровь наследников владыки. Светлые не подойдут — в них нет магии огня. Гномы — тоже: подгорное пламя исходит совсем из другого источника. Что же касается того, что находится внутри Лабиринта, то я точно не знаю. Но в наших хрониках есть карты, где расчерчена примерная схема подземелий.

— А ловушки?

— И ловушки. Правда, не все, но в моем случае даже такая информация — благо.

— Твоя магия там сработает?

— Должна.

— Но ты не уверен? — настаивала она. — Так?

Таррэн покачал головой.

— Я могу только предполагать.

Белка отвернулась и надолго замолчала, о чем-то явно задумавшись. Он не стал ее тревожить: пусть лучше думает о Лабиринте, чем о погибшем друге или о том, что он погиб из-за нее и ради нее. Никто из ныне живущих не виноват в том, что ее наделили такой жуткой силой. Но при этом никто и не задавался вопросом: а хочет ли она такой власти? Желает ли жить вечно? Потерянная, страшащаяся приблизиться к кому бы то ни было, вынужденно отталкивающая даже тех, кто мог бы и хотел бы стать ближе. Способная пережить всех, кто был когда-то дорог. Неудивительно, что она так упорно ищет смерти.

Темный эльф до боли прикусил губу. В этот момент сидящая рядом Гончая вдруг показалась ему такой ранимой, что до зубовного скрежета захотелось ее обнять…

Вместо этого он сжал зубы и с усилием от нее отодвинулся. И, не зная, чем заполнить неловкую паузу, вдруг погладил шипастый загривок хмеры. А что? Если ему не дано коснуться Белки, пусть хоть одна из пары станет немного спокойнее. А там, глядишь, и вторая расслабится.

Почувствовав на загривке его ладонь, Траш так изумилась, что в первый момент даже позабыла, что может легко отхватить наглую руку, осмелившуюся ее погладить, как какую-то кошку. Она засопела, широко раздула ноздри, набрала в грудь побольше воздуха для достойного рыка… но неожиданно передумала: у него оказались приятные руки, мягкие и вкусно пахнущие, а кожа совсем не грубая, как у Сар’ры.

Траш задумалась, словно оценивая и сравнивая, а спустя пару секунд и вовсе помялась, потопталась, после чего смирно опустилась на землю, подставляя порванное ухо, чтобы ушастому было удобнее.

Таррэн удивился такой благосклонности, но виду не подал. Только смелее поскреб жесткие чешуйки и не смог сдержать улыбки, когда раздалось блаженное урчание, а мощные когти на лапах хмеры вдруг с невероятной скоростью принялись взрывать податливую землю, вонзаясь так глубоко, как только могли.

— Слышь, ушастый? — снова подала голос Белка. — А что будет, если ты все-таки вернешься домой? Весь такой из себя красивый, прямо герой на белом коне… наверное, сам владыка примчится из тронного зала, расшаркается? Может, в щечку поцелует за то, что их шкуры все еще целы и останутся такими на ближайшую тысячу лет… что ты будешь делать тогда?

Таррэн пожал плечами.

— Ничего.

— Да ну? Это ж скукотища какая! А вдруг тебе трон предложат? Гляди, какая возможность выпендриться! Они ж наверняка ни одному твоему слову больше не возразят: все-таки кровь Изиара… спас мир, закрыв всех своей широкой спиной. А тут ты — весь из себя благородный и во всех смыслах замечательный! Да еще родня нынешнему владыке! Глядишь и изберут новым повелителем?

— Не изберут, — сухо обронил Таррэн.

— Что, не желаешь богатства и славы? — насмешливо хмыкнула Белка, покосившись на довольно жмурящуюся хмеру. — Это ж такой шанс! Золотом осыплют, песню в твою честь сочинят, прославят на века, накормят от пуза… Да все девки твои будут!

«Мне не нужны все, — молча ответил эльф. — И весь мир не нужен. Уж тем более — трон, на который мне и двести лет назад было наплевать. Я хочу только одного — прощения. Но именно его у меня никогда не будет».

— Чего молчишь? — прищурилась Гончая. — Уже награду подходящую выбираешь? Или мечтаешь, как тебя красотки расцелуют? Знаю-знаю про вашу извечную слабость к противоположному полу! Ничего, потерпи немного. Зато как вернешься к себе в лес, будет настоящее раздолье!

Таррэн устало посмотрел на ядовито шипящую Гончую.

— Паршиво выглядишь! — тут же обрадовалась она.

«А ты всегда выглядишь прекрасно».

— Круги под глазами откуда?

«Думаешь, так просто следить за целым лесом? — снова подумал эльф, впадая в знакомое оцепенение от ее прямого взгляда, в котором горело неприкрытое злорадство. — Интересно, что бы ты сказала, если бы знала, из-за чего я отрекся от рода? Если бы знала, что именно пытался сделать мой брат с такими же, как ты, девчонками? Что бы ты сделала, если бы узнала, что он убил их своими руками? Возненавидела бы меня еще больше? Не сдержалась бы и пришибла прямо здесь? Ведь у нас с ним одна кровь и одно проклятие — „Огонь жизни“, от которого я уже долгие века не могу избавиться. Но именно оно по какой-то прихоти судьбы привело меня сюда, к тебе…»

Он непроизвольно сглотнул и машинально качнулся навстречу.

— Шел бы ты спать! — вдруг процедила Белка, резко отводя потемневший взгляд, в котором снова заметались недобрые искры. Словно ведром холодной воды окатила, заставив опомниться. — Мы посторожим, нам все равно нельзя спать. А тебе завтра много работать.

— Я не устал.

— Врешь.

— Вру, — покорно согласился Таррэн и с невеселой усмешкой вытянул ноги. — Когда с вами поживешь пару веков, чему хочешь научишься. Даже врать, как распоследний бродяга.