Кто-то при ней обмолвился: от этого лечатся. Но Кира Березовская решила не забивать себе голову всякой чепухой, поставила на личной жизни жирный крест и с головой ушла в работу. Следователя городской прокуратуры Киру Антоновну Березовскую с тех пор не интересовало в жизни ничего, кроме службы и непосредственных обязанностей. Ее невозможно было заинтересовать перспективой карьерного роста, деньгами и прочими материальными благами. Квартиру она в свое время получила, одной комнаты ей хватало с головой, потребности следить за новейшими веяниями моды у нее не было, она не имела никаких посторонних увлечений, а следовательно — и слабых мест.

Неудивительно, что опер Сергей Бражник испытывал странное влечение к этой следачке-чудачке. Нет, как женщина она его нисколько не привлекала. В этом отношении Сергей оказался вполне старомодным — привык к жене и думать не думал о том, чтобы как-то разнообразить свою интимную жизнь. Даже имея на оперативной связи среди прочего контингента нескольких недешевых проституток, он ни разу не клюнул на «шару», хотя большинство его коллег, и не только холостых, без малейших укоров совести пользовались служебным положением, не считая эти «пистончики» супружеской изменой.

Нет, в этой некрасивой и упрямой женщине-следователе опер почувствовал родственную душу.

Как в сказке о Маугли: мы с тобой одной крови, ты и я.

Эту связь со временем ощутили не только Кира и Бражник. Сродство этих душ приметили и на высших уровнях. Именно благодаря этому, особенно в последнее время, им все чаще выпадало работать в паре.

Убийство Поддубного могли раскрыть только такие люди — фанатичные и упертые профессионалы.

И первые же выводы, сделанные Бражником и не отвергнутые Березовской, подтвердили: в действительности это дело не является чем-то суперсложным.

Охотно махнув сто граммов водки и заполировав пивком, старший лейтенант Пузырь поудобнее устроился за столом, стрельнул у Бражника сигарету и закурил, явно намереваясь продолжить общение.

Сейчас жизнь уже не казалась Коле Пузырю такой уж скверной, и вот о ней, такой непростой, но все равно чудесной, он и собирался потолковать с капитаном. Вот только в планы Бражника не входило развлекать свидетеля, от которого к тому же крайне мало практической пользы. Поэтому, терпеливо дождавшись, пока тот докурит, опер заказал еще по пятьдесят и сразу предупредил: у него сегодня еще дела. Пузырь заметно огорчился, выпил и после короткой паузы напомнил: «Серый, даже в самой поганой хате по три раза наливают». Откупившись от настойчивого старлея, Бражник чуть ли не силой вытащил его из кафе-бара, на тротуаре распрощался с ним, но перед тем по настойчивой просьбе Пузыря зафиксировал в памяти своего мобильника его номер и пообещал звонить, «если что». После чего сделал вид, что возвращается в управление.

Но как только старший лейтенант скрылся за ближайшим углом, вернулся в кафе, кляня себя за эти детские штучки, попросил пол-литровый стакан кегового пива, устроился за пустующим столиком, закурил и принялся освежать в памяти основные обстоятельства дела Поддубного.

Вводя журналиста Шамрая в курс дела, Бражник и Кира, ясное дело, о многом умолчали. Постороннему человеку незачем было знать все детали. В действительности круг подозреваемых был очерчен уже на третий день после преступления и оказался довольно узким.

Собственно, двух кандидатов в убийцы и кругом не назовешь.

«Ладно, — сказал себе Бражник, — еще раз начнем сначала». Покойный банкир политикой не занимался, хотя время от времени, в зависимости от конкретной ситуации, финансировал некоторые политические проекты, в том числе одноразовые «боевые листки» всевозможных партий-спойлеров. Ключевой фигурой на политической шахматной доске Житомира и Житомирщины банкир Поддубный не был, хотя и имел мандат депутата горсовета. Но, принимая во внимание то, с каким сочувствием отреагировали на его убийство представители совершенно различных политических сил, Кира пришла к выводу: политикой здесь даже не пахнет. А Бражник подтвердил это весомым аргументом: на розыск и следствие с самого начала не оказывалось ни малейшего давления, не считая обычного в таких случаях приказа: «Раскрыть в кратчайшие сроки!»

Версия заказного убийства в ходе конкурентной борьбы в финансовых кругах выглядела более приемлемой. Если бы в банкира стреляли лет десять назад, Бражник точно знал бы, где и кого искать. Но сейчас, в условиях усиливающегося экономического кризиса, банки «сгорали» один за другим без всякого вмешательства извне. Поговорив накоротке с несколькими работниками банковской сферы, Сергей, среди прочего, услышал и такое: дескать, вполне вероятно, что в скором времени мелкие банки начнут сливаться и образовывать финансовые группы. Так больше шансов удержаться на плаву и пережить тяжелые времена, которые неуклонно надвигаются, если верить всяческим медиа. Но из-за того, что житомирское отделение банка «Родослав» потеряет директора, никому в банковском мире легче не станет.

Именно поэтому сотрудники и коллеги Поддубного с готовностью давали показания. Бражник, хоть и не часто сталкивался с людьми этого круга, но имел некоторое представление об их жизненных принципах. Например, на контакт с правоохранительными органами даже рядовые клерки шли крайне неохотно. А тут вдруг куча звонков, все желают свидетельствовать, все хотят помочь. В какой-то момент Бражнику даже показалось, что убитый вообще не имел врагов — что само по себе невозможно и к тому же подозрительно. Ведь у любого банкира врагов более чем достаточно. Правда, эти враги не стреляют в упор и не бегают за жертвой с ножом в приступе пьяной ненависти.

Даже версия бытовой мести отпала сама собой: ни жены, ни любовницы Поддубный ни у кого не отбивал. И хотя история его знакомства с Тамарой Томилиной никому толком не была известна, ею особо не интересовались, поскольку скандальной составляющей там просто не было. Ну, завязался роман у богатого человека с бедной девушкой. Ну, стала она его любовницей. Ну, приобрел он ей скромную квартиру. Ну, содержит. Что тут такого особенного? Версия о причастности любовницы к убийству возникла было у следствия, но вскоре отпала: смерть банкира оставила Тамару без средств к существованию. Разумеется, Кира не исключила окончательно Томилину из числа подозреваемых. В ее отношениях с Поддубным следовало еще основательно покопаться: что, если там обнаружатся какие-то скрытые до поры факты?

Правда, рыться в интимной стороне жизни этих двоих не пришлось. На горизонте замаячил некто Денис Ковалевский и сразу же занял место главного подозреваемого. Мутный тип с мутным прошлым и не менее мутным настоящим. Ковалевский, известный под погоняловом Акула Дэн, время от времени всплывал в Житомире, после чего снова куда-то глубоко заныривал. После каждого такого «нырка» по поверхности еще долго расходились круги: об Акуле Дэне было слышно то во Львове, то в Киеве, то в Донецке, то вдруг начальник отдела по борьбе с экономической преступностью принимал у себя польских коллег, делясь с ними самой исчерпывающей информацией о господине Ковалевском. Подлость ситуации заключалась в том, что Акула Дэн, успевая пакостить в различных регионах Украины и Европы, за все время своей деятельности ни разу не сидел. Разумеется, его «принимали», допрашивали, но затем всякий раз волшебным образом освобождали из следственного изолятора или даже в зале суда, что случалось уже дважды.