него трудно продавались билеты. Это был очень серьезный спектакль, и в силу своей сложности не пользовался успехом, которого был достоин».

Вера Матвеева: «Может быть, в тот момент у него и начались разногласия с Игорем Петровичем. Леониду Николаевичу, наверное, показалось, что Игорь Петрович облегчает репертуар, облегчает разговор со зрителем».

«Преступление и наказание», 1971 г. Соня – Г. Никулина, Раскольников – Л. Дьячков. Из архива Театра им. Ленсовета

Театр – семья, где ссорятся, мирятся, флиртуют, выпивают, устраивают капустники. И вот в этой немножко инфантильной артистической среде Леонид Дьячков – не свой. Это серьезный и даже угрюмый человек, не желающий особенно общаться вне работы. Сцена для него главное. Он интроверт, а театральный актер – это существо экстравертное.

Владимир Матвеев: «Он не делился своими секретами. Ведь что такое посиделки актерские? Это мы пришли, выпили и начали друг другу рассказывать свои секреты. Этот человек был мудрее, он знал, что нельзя рассказывать секреты».

В 1970-е годы Театр им. Ленсовета необычайно популярен. В кассу всегда очередь, билетов не достать. Потому что Владимиров выбирает новый путь: театр становится театром мюзикла. Это легкий, почти буржуазный театр. Здесь танцуют, здесь прекрасно движутся, здесь всегда праздник. Для этого нужен определенный тип артиста. При всей успешности Театра им. Ленсовета и при всем таланте Дьячкова их пути должны были разойтись.

Вера Матвеева: «Леонид Николаевич потрясающе умел создавать острые драматические, трагедийные образы, но не смотрелся в легких комедиях, он не играл вот в этих вещах. У Дьячкова была своя линия, хотя он был занят в том же „Укрощении строптивой”».

В 1980 году Дьячкову присуждают звание «Народный артист РСФСР». Официальное признание актерских заслуг приходит, когда самого Дьячкова уже больше интересует режиссура. В театре он пытается организовать постановку пьес по мотивам шекспировского «Отелло» и толстовского «Живого трупа». Увлеченно репетирует с актерами, но репетициями всё и ограничилось – постановки не состоялись.

Лариса Луппиан: «Я училась у Владимирова, он всё делал широкими мазками, мы никогда не разбирали ничего подробнейшим образом, у нас никогда не было детального знакомства с пьесой. А Леонид Николаевич работал именно так. У него была замечательная школа Зона. Помню, Леонид Николаевич мне сказал: „Вы не обучены, Вас ничему не учили”. Я очень удивлялась: „Как это нас ничему не учили, мы же играем в театре! По-моему, неплохо играем, всё у нас получается”. Он ответил: „Вы ничего не знаете, надо работать над пьесой”. Я действительно стала у него учиться и поняла, что мы пропустили очень важный этап в нашем обучении».

Ефим Каменецкий: «У него был, как я теперь понимаю, достаточно широкий круг претензий и амбиций. У всякого творческого человека это и должно быть, но когда этот круг, эти стенки круга упираются в стенку, а сам себе человек говорит: „Почему же у меня не получается?!”, это приносит трещины какие-то в существовании. Я не хочу обсуждать какие-то его сугубо личные неурядицы, он и в этом был искренен, я вам должен сказать».

Режиссерские проекты Дьячкова в Театре им. Ленсовета закрывают. Он не получает ролей, которые действительно хотел бы играть. Репертуар его не устраивает. Актер негодует. Он уверен, что театр гибнет, и так же уверен, что способен его спасти. Заваливает Управление культуры письмами, где требует разобраться и предлагает назначить его режиссером труппы. В результате на худсовете театра его признают профнепригодным и увольняют с «волчьим билетом».

Леонид Дьячков обивает пороги Управления культуры, места, где решали вопросы о назначении режиссеров ленинградских театров, но это совершенно бессмысленно. Режиссеров назначают не по просьбам артистов. Сама идея, что можно как-то изнутри что-то изменить, – это типичная идея честного коммуниста. Леонид Дьячков играл честных коммунистов и верил в коммунистическую мораль. Но к этому времени, к середине восьмидесятых годов, честный коммунист – это какая-то страдательная, гоголевская фигура, напоминающая капитана Копейкина. Только унижение и никакого результата.

Татьяна Томошевская: «Он был наивным. Там сидели друзья Владимирова. Конечно, он был тут же уволен. Скольких артистов увольняли из театра – и всех по собственному желанию! Случалось, что артистов заставляли голосовать против своих же друзей и товарищей».

Илья Дьячков: «Он получил „волчий билет”. Сейчас, может быть, никто себе не представляет, что это такое, когда ты понимаешь, что работу ближе Новгорода ты не найдешь, а в Новгород тебе никак не доехать, потому что у тебя нет машины. Машин тогда не было ни у кого. В результате Леня не мог устроиться ни в один театр, снимался на Свердловской киностудии, которую теперь мало кто знает, в Минске, еще где-то. С точки зрения заработка это полный кошмар».

Еще недавно успешный и популярный актер Леонид Дьячков оказывается на обочине жизни. Выдавленный из профессии, он переживает и личную трагедию. Гибнет в автокатастрофе его двадцатишестилетний сын. Умирает от рака жена, актриса Ирина Варшавская. Он уходит в себя. Занимается живописью, пишет пьесы, которые никто не поставит. В попытке осмыслить свою жизнь, разбившуюся на куски, создает мемуары – «Внутренний монолог актера на социальные роли».

В 1986 году, два года помыкавшись, по существу, без работы, Леонид Дьячков приходит в театр, который и станет для него последним. Академический театр драмы имени Пушкина, Александринка. Не самое лучше время, не самое лучшее место. Пушкинский театр переживал в это время глубочайший кризис – отсутствие режиссуры, отсутствие внятной репертуарной политики. И для Дьячкова там так и не нашлось достойного места. Пожалуй, только роль Сталина в перестроечном спектакле «Вожди» стала для него успешной.

Татьяна Томошевская: «Он считал себя режиссером. В Театре эстрады он поставил спектакли „Не доверяй судьбу белой ночи”, „Людоед”. Спонсором был его брат».

В 1989 году Леонид Дьячков женится на художнице по костюмам Татьяне Томошевской. С женой они переезжают в новую квартиру в доме неподалеку от Троицкого собора, который актер начинает посещать почти каждый день. Он пытается склеить свою жизнь, найти объяснение постигшим его несчастьям. Театр, который всегда был для Дьячкова смыслом существования, переживает глубочайший кризис. Настоящей работы почти нет. Пытается ставить собственные спектакли. Принимает участие в работе Пушкинского центра Владимира Рецептора.

Татьяна Томошевская: «Вместе с Рецептером он работал над постановкой „Маленьких трагедий” Пушкина. В каждой трагедии он был занят. Артисты рассказывали, как он репетировал, как это было интересно. Я приехала, а он прямо на репетиции становился на колени молиться Богу, кричал какие-то слова Ельцину, понятно было, что что-то с ним случилось. Потом в больнице сказали, что у него был инсульт на ногах, что