— Друг мой! Ты даже не можешь себе представить, насколько они важны! Отправляйся же; я велю насы­пать тебе сто, нет, пятьсот аквилонских золотых, друг Ласло!

— Мой государь! — потрясенный купец упал в ноги Конану. — Я не стою таких денег!

— Встань, Ласло! — приказал король. — Есть новос­ти, которые меняют ход истории! Они бесценны!

Конан собрал ближайших советников. Были Про-сперо, Паллантид, еще несколько военачальников, в мужестве и верности которых киммериец нисколько не сомневался. Пригласили и короля немедийцев Тараска. Аквилонские гвардейцы, стоявшие на страже, получи­ли строгий приказ не подпускать никого к шатру ближе чем на двадцать шагов.

— Когда происходит много загадочных, казалось бы, несвязанных событий, порой бывает достаточно одного штриха, чтобы наспех наляпанная картина об­рела смысл и значение, — сказал Конан. — Странный бой в Бельверусе, из которого живыми вышли только я, Зенобия и Просперо, события, происшедшие с Тарас-ком, мои собственные ночные приключения — под­линный смысл всего этого мне стал ясен после рассказа кофийского купца, побывавшего в башне Пелиаса в Ханарии. Пелиас усыплен, Книга Судеб, беречь кото­рую он поклялся пуще жизни, снова украдена. Я гово­рю: «снова украдена». Ибо на свете есть только один че­ловек, которому может понадобиться Книга Судеб, один, который решится ради нее лезть в башню могуче­го чародея, один, способный обхитрить и одолеть Пе­лиаса, — его рука, чую, дергает за ниточки всех стран­ных и загадочных событий последнего времени… Ты был прав, Тараск. Карлик Тезиас, призрачный Бог, Ве­ликая Душа, — жив, вот что я хочу сказать! И это так же верно, как и $о, что^я вот этим мечом пронзил его тще­душную грудь, а черную душу его заключил в волшеб­ную темницу! Один лишь Митра знает, как получилось, что карлик снова жив!

Возникла тяжелая, мучительная пауза. Наконец чей-то сдавленный голос прошептал:

— Мы все погибнем! Он вернулся за нашими ду­шами…

— Чушь! — взревел Конан. — Я победил его однаж­ды — не скажу, что это было легко — одолею и теперь. Мы не должны падать духом — Тезиас от нас только этого и ждет! Посмотрите на Тараска — он пришел сюда, чтобы сражаться! Чем мы хуже немедийцев?

— Но что могут наши мечи против нечестивых чар? — озабоченно вопросил Просперо.

— В конечном итоге все решает искусство крепкой стали, — возразил Конан.

— Это так, мой государь, но что мы будем делать, если самозваный Бог снова, как в прошлый раз, пре­вратит наших людей в зомби или, того хуже, сотрет нашу армию с лица земли одним лишь взмахом своей руки? — сказал Паллантид.

— Нам нужна помощь волшебника, такого, как Пе­лиас, — добавил Тараск.

— Среди магов у меня друзей нет, — сощурился Конан. — Только Пелиас и асурский жрец Хадрат.

— Так призови этого самого Хадрата!

— Хадрат, будь он трижды проклят, пропадает где-то в Вендии! И потом, уж больно слабоват он против призрачного Бога.

— А если снова в Стигию податься, за волшебным камнем? — предположил Просперо.

— Пустая затея, — подумав, сказал киммериец. — Прошлый раз Пелиас доставил нас в Стигию на крыла­тых тварях; своим же ходом добираться до Птейона бес­смысленно… Да и Тезиас не будет безучастно наблю­дать за нашими приготовлениями. Нет, Просперо, поверь моему опыту: во второй раз фокус с Ромбом Ях-кунга не пройдет!

— Что же нам делать?

— Откровенно скажу: не знаю! — развел руками Конан, но в этом жесте не было и намека на какую-либо обреченность.

Еще что-то сказал Паллантид, но слова его потону­ли в жутких воплях, доносившихся снаружи. Поблед­нев, люди выскочили из королевского шатра.

…Аквилонские и немедийские воины вопили и воз­носили молитвы богам. Оба лагеря были взяты в кольцо полчищами нежитей — точь-в-точь таких же, какие утащили Конана в невесть какую Преисподнюю. Безго­ловые серые твари зловеще щерили широкие пасти, и их острые белые клыки поблескивали в лучах полуден­ного солнца. Конан понял, что ждет его армию. На сей раз спасения не было…

Вот трое его воинов, обезумев от страха, бросились на ближайшую к ним бестию. «Стойте, сталь их не берет», — хотел крикнуть Конан, но было уже поздно. С бешеной скоростью заработали длинные трехпалые руки твари, закляцали зубы в зияющей пасти. Не про­шло и десяти секунд, как от троих воинов осталось лишь кровавое месиво…

Многие пали ниц, в безумии припав лицом к теплой земле и обхватив голову руками, как будто так можно было защититься от смертельных ударов безголовых чу­довищ. А те все не нападали, точно ожидая чьей-то осо­бой команды.

Посреди же адского воинства, по-обезьяньи опира­ясь на все четыре конечности, стоял могучий монстр, раза в полтора выше Конана; перевернутые зенки твари вперились прямо в глаза киммерийца,

— Я Зук, — раздался громовой голос предводите­ля. — Твоя армия обречена, король Конан! Но ты еще можешь спасти хотя бы души своих людей, ибо жизни и тела их уже принадлежат нам!

— Что тебе нужно, тварь? — вопросил Конан, пере­крикивая вопли устрашенных воинов.

— Ты последуешь за мной, варвар! — прогремел Зук. — Тогда твои воины умрут легко, словно от удара сталью. Если же будешь сопротивляться, их мучения продлятся тысячи лет, а загубленные нами души никог­да не обретут вечного покоя.

Нежить рассмеялась; жуткий хныкающий, надтрес­нутый смех разнесся над притихшей равниной. И» сло­вно подкрепляя слова Зука, на землю снизошла Тима, Задул пронизывающий, стремительный ветер, иссиня-черные тучи завладели небосводом, в считанные мгно­вения полиостью закрыв собой солнце. Внезапно на­ступила Ночь. А посреди нахлынувшего Мрака продол­жал бесноваться низкий грудной голос:

— Именем Сета, хозяйка сдержала слово! То-то будет потеха, братья!..

Мрак душил рассудок, но и в этом аду мозг Конана посетила такая мысль: «Хозяйка? Он сказал — хозяй­ка!». Впрочем, времени обдумывать слова твари не было, да и кто поручится за точность услышанного в этом котле разбушевавшейся Ночи?!

Визг набирающего силу ветра уже заглушал истош­ные крики людей. Превозмогая его, Конан прокричал в темноту:

— Хорошо, тварь, я иду с тобой!

Издевательский, леденящий душу хохот был ему от-ветоМо Мощь же бури быстро возрастала. Черные тучи, поглотившие полуденное солнце, озарились сполохами странного голубоватого сияния. В его неверном туман­ном свете Конан увидел, как Зук, вместо того чтобы хватать человека, за которым был послан, с изумлением и страхом глядит на небо. А туча тем временем разре­шилась молнией: молния упала отвесно, точно пущен­ная неким нечеловечески метким стрелком, и ударила прямо в грудь Зука. Раздался взрыв; стремительная вспышка осветила равнину. Все люди лежали; из неко­торых страх уже изгнал жизнь. Рядом с киммерийцем стояли только Тараск, Просперо и Паллантид — каза­лось, рассудок вот-вот оставит и их. Но безголовые твари… Они и не думали нападать на распростертых на земле людей. Узрев загадочную гибель своего предво­дителя, они верещали и визжали, тупо тыкались куда-то, точно ища спасения в ином, незримом мире. Неко­торым и вправду удавалось исчезнуть, проскользнув в какую-то невидимую межпространственную щель. Дру­гие же, и их было большинство, отчаянно сновали по полю, где по ним из черных туч лупили молнии зага­дочной грозы. Твари взрывались в один миг, и скоро вся равнина была ярко освещена сполохами этих взры­вов.