не упускалъ случая толкнуть ногой мальчишку-сторожа, когда тотъ попадался ему на дорогѣ. Всякій разъ, какъ онъ несъ тяжелый сундукъ, онъ непремѣнно старался задѣть по головѣ или придавить въ грудь своего повѣреннаго, Брасса. Тотъ стоялъ въ дверяхъ. На его обязанности лежало удовлетворять любопытство толпившихся внизу сосѣдей и уличныхъ зѣвакъ. Квильпъ такъ подгонялъ всѣхъ, что черезъ нѣсколько часовъ въ домѣ не осталось ничего, кромѣ пустыхъ бутылокъ, да кое-гдѣ на полу валялись пучки соломы и обрывки рогожъ.

Вдоволь натрудившись, карликъ возсѣдалъ теперь, поджавъ ноги на старой рогожѣ, какъ какой нибудь африканскій вождь, и завтракалъ, т. е. ѣлъ хлѣбъ съ сыромъ и запивалъ пивомъ этотъ скудный завтракъ. Какой-то мальчикъ все терся у входной двери. Квильпъ замѣтилъ это, и хотя ему былъ виденъ только кончикъ его носа, онъ сейчасъ же узналъ Кита.

— Подойдите-ка сюда, милостивый государь, крикнулъ карликъ. — Ну-съ, вотъ они и ушли, твой старый хозяинъ и молодая хозяюшка.

— Ушли! повторилъ Китъ, съ изумленіемъ озираясь вокругъ.

— Ужъ не станешь ли ты увѣрять, что и въ самомъ дѣлѣ это для тебя новость! Ну, сказывай, куда ихъ понесло?

— Право же, я ничего не знаю.

— Ну, ну, нечего комедію ломать. Небось не знаешь, что они улизнули сегодня утромъ, когда всѣ еще спали.

— Въ первый разъ слышу.

— А для чего ты, какъ воръ, подкрадывался къ дому, помнишь, въ тотъ вечеръ, когда мы съ Брассомъ выходили на улицу? О чемъ вы тогда сговаривались?

Китъ думалъ, что теперь уже нечего скрывать и разсказалъ все, какъ было: зачѣмъ онъ приходилъ, и какъ онъ предлагалъ Нелли переселиться съ дѣдушкой къ нимъ въ домъ.

— Ну, стало быть, они еще вернутся, замѣтилъ карликъ послѣ нѣкотораго молчанія.

— Вы думаете, что они вернутся? радостно вскричалъ Китъ.

— Не только думаю, но даже увѣренъ въ этомъ. Слушай, Китъ, если ты хочешь, чтобы я тебѣ подарилъ что-то, дай мнѣ знать, какъ только они пріѣдутъ къ вамъ. Я желалъ бы имъ помочь, но не могу ничего сдѣлать, не зная, гдѣ они. Такъ ты придешь сказать?

Китъ уже готовъ былъ отвѣтить по-своему и врядъ ли онъ своимъ отвѣтомъ угодилъ бы карлику, но въ эту самую минуту мальчикъ съ «пристани», высматривавшій въ комнатахъ, не осталось ли чего, крикнулъ:

— Вотъ еще птица въ клѣткѣ! Что съ ней дѣлать?

— Сверни ей голову, приказалъ Квильпъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, не трогайте ея, лучше отдайте ее мнѣ, закричалъ Китъ, бросаясь къ мальчику.

— Какъ бы не такъ! руки коротки! Не трогай клѣтки! хозяинъ приказалъ мнѣ свернуть голову птицѣ, я и сверну.

— Дай ее сюда, дьяволенокъ, закричалъ Квильпъ. — Кто изъ васъ поборетъ одинъ другого, тому достанется птица, а не то я самъ скручу ей шею.

Мальчики бросились другъ на друга; Квильпъ одной рукой держалъ клѣтку, а другой стучалъ ножомъ объ полъ и всяческими насмѣшками и ругательствами подзадоривалъ дравшихся. Силы были равныя: мальчишки безпощадно, не по-дѣтски, колотили другъ друга, пока, наконецъ, Киту удалось ошеломить противника ловкимъ ударомъ въ грудь. Онъ воспользовался этой минутой, быстро вскочилъ на ноги, выхватилъ клѣтку изъ рукъ карлика, опрометью пустился бѣжать и остановился только тогда, когда уже былъ у дверей дома.

Маленькій Яша такъ испугался, увидѣвъ Кита съ окровавленнымъ лицомъ, что заревѣлъ благимъ матомъ.

— Ахъ ты Господи, какая напасть! Что съ тобой случилось, голубчикъ, спрашивала встревоженная мать.

— Не безпокойся, мама, это пустяки! отвѣчалъ Китъ, утирая полотенцемъ распухшее лицо, — я боролся на пари и выигралъ птицу, вотъ и все. Переставъ ревѣть, Яша! что за несносный мальчишка!

— Какъ, ты дрался изъ-за птички? удивлялась мать.

— Да, дрался изъ-за птички. Вотъ она. Это птичка миссъ Нелли, ей уже собирались свернуть шею, да я не допустилъ. Ха, ха, ха! Они думали, что я имъ позволю. Какъ разъ! Ха, ха, ха!

Китъ смѣялся такъ весело, что и мать, и маленькій братишка заразились его смѣхомъ и отъ души хохотали, во-первыхъ, потому что Китъ поборолъ мальчишку и получилъ призъ, а главнымъ образомъ потому, что вся семья очень любила Кита. Нахохотавшись, Китъ сталъ показывать дѣтямъ птичку, будто нивѣсть какую рѣдкость, а это была простая коноплянка, и принялся устраивать ее на новомъ мѣстѣ: отыскалъ въ стѣнѣ старый гвоздь и, нагромоздивъ на столъ скамейку, влѣзъ на нее, вбилъ гвоздь надъ самымъ окномъ.

— Здѣсь-то ей будетъ лучше, говорилъ онъ;- здѣсь и свѣтлѣе, и веселѣе, подыметъ головку и небо увидитъ. А если бы вы знали, какъ она хорошо поетъ!

Долго возился онъ, прилаживая клѣтку; наконецъ, къ неописанному восторгу всей семьи, повѣсилъ ее и отошелъ къ камину, чтобы издали полюбоваться ею. Всѣ нашли, что она виситъ на отличномъ мѣстѣ, и сразу полюбили новую гостью.

— А теперь, мама, я пойду на улицу, попытаю счастья, можетъ еще сегодня мнѣ удастся присмотрѣть за лошадью какого нибудь барина, и тогда на вырученныя деньги я куплю сѣмянъ для птички, да кстати и для тебя возьму чего нибудь хорошенькаго.

XIV

Киту ужасно хотѣлось еще разъ взглянуть, что дѣлается въ старомъ домѣ, и ему не трудно было убѣдить себя, что путъ его лежитъ именно въ ту сторону и что, стало быть, волей-неволей, онъ его увидитъ. Ужъ такъ созданъ человѣкъ: люди и поразвитѣе Кита, и далеко не съ такимъ тощимъ желудкомъ, какъ у него, поступаютъ точно также: даже въ серьезныхъ обстоятельствахъ они дѣлаютъ все, что хотятъ, стараясь увѣрить себя, что исполняютъ свой долгъ, и при этомъ еще хвастаютъ своимъ самоотверженіемъ.

Теперь уже Киту нечего было бояться, чтобы Квильпъ заставилъ его бороться съ своимъ мальчикомъ: домъ былъ совершенно пустъ. У двери лавки висѣлъ старый, заржавленный замокъ; въ нижнемъ этажѣ окна были приперты ставнями; наверху — онѣ были полуоткрыты и полинялыя занавѣси безпорядочно болтались отъ вѣтра. Разбитыя, во время переноски вещей, стекла придавали еще болѣе унылый видъ всему дому. Уличные ребятшки завладѣли крыльцомъ: одни дергали за молоточекъ и съ любопытствомъ, хотя и не безъ страха, прислушивались, какъ онъ гудѣлъ въ пустыхъ комнатахъ; другіе заглядывали въ замочную скважину, надѣясь увидѣть домового, которымъ они не то шутя, не то серьезно, пугали другъ друга. Домъ казался такимъ заброшеннымъ, какъ будто въ немъ уже нѣсколько мѣсяцевъ никто не жилъ. А давно ли въ этихъ окнахъ весело мерцалъ огонекъ, давно ли въ этихъ стѣнахъ звонко раздавался веселый голосъ, а порой и смѣхъ Нелли! При этихъ воспоминаніяхъ у мальчика защемило сердце и онъ побрелъ дальше, печально понуривъ голову.

Китъ вовсе не былъ сантименталенъ; врядъ ли даже это слово было ему извѣстно. Не принадлежалъ