Theutonicorum)) прямо указывает требование хана Менгу-Тимура, высказанное им в послании к владимирскому князю Ярославу Ярославичу: «Менгу Темирово слово ко Ярославу князю: дай пути немецкому гостю на свою волость. От князя Ярослава ко рижанам, и к болшим и к молодым, и кто гостит, и ко всем вам путь чист есть по моей волости: а кто ко мне ратный, с тим я сам ведаю; а гостю чист путь по моей волости»[586]. С приходом к власти в Улусе Джучи сына Менгу-Тимура – Тохты после продолжительного периода военно-экономического противостояния происходит восстановление торговых связей между Золотой Ордой и государством Хулагуидов[587].

В данном контексте следует согласиться с мнением И.М. Миргалеева, отметившего, что ведущая роль Золотоордынского государства на международной авансцене средневековой Евразии в первую очередь определялась его экономической мощью, сформировавшейся в результате вхождения Улуса Джучи в систему трансъевразийской торговли, охватившей к концу XIII в. обширные территории от Каракорума до Кафы и от Гуанчьжоу до Акикула[588]. Таким образом, интеграция русских земель в систему трансъевразийских торговых коммуникаций так называемого «Монгольского мира» (Pax Mongolica), несомненно, способствовала интенсификации экономических контактов между Русью и рядом регионов Средней Азии, Кавказа и Южного Ирана, а также появившимися несколько позднее торговыми факториями североитальянских республик в Крыму и Приазовье[589].

Стимулирование властями Улуса Джучи хозяйственно-экономической деятельности на подвластных им территориях не могло не отразиться на развитии русско-ордынских торговых связей. В частности, Гильом де Рубрук, посетивший владения Джучидов в середине 50-х гг. XIII в., отмечал активную деятельность русских купцов в Северном Причерноморье: «На севере этой области находится много больших озер, на берегах которых имеются соляные источники; как только вода их попадает в озеро, образуется соль, твердая, как лед; с этих солончаков Бату и Сартах получают большие доходы, так как со всей Русии ездят туда за солью, и со всякой нагруженной повозки дают два куска хлопчатой бумаги, стоящих пол-иперпера»[590].

Со значительной долей вероятности можно высказать предположение, что в данном отрывке речь идет об использовании в середине XIII в. русскими купцами маршрута так называемого «Соляного шляха», торгового пути домонгольского времени, не потерявшего своей значимости и после нашествия. Беря начало в Киеве, «шлях» проходил вдоль русла Днепра, пересекая несколько переправ (Кременчугскую, Переволочинскую (при устье Ворсклы), Микитина Рога (близ современного города Никополя), Кызыкерменскую), далее поворачивая на юг и через степные районы Черной долины доходя до Перекопа[591].

Вышеприведенное свидетельство французского дипломата позволяет составить некоторое представление о структуре товарообмена и системе торговых отношений между русскими землями и ордынскими улусами на раннем этапе становления хозяйственно-экономической системы Улуса Джучи.

Согласно сведениям, приводимым Гильомом де Рубруком, торговые коммуникации в днепровско-донском регионе осуществлялись посредством использования сухопутных путей (шляхов, сакм), а основными товарами, закупаемыми русскими купцами, являлись соль и хлопчатобумажная ткань («хлопчатая бумага»). Она же использовалась в качестве уплаты торговой пошлины. В своих записках путешественник указывает в числе экспортных товаров, привозимых купцами в Солдайю, так называемую бумазею (gambasio)[592]. По всей вероятности, данным термином обозначалась среднеазиатская ткань «занданечи» (рус. «зеньдень» или «зендянь»), производимая из хлопка в г. Зендень близ Бухары, треть которой принадлежала Джучидам[593]. Главным товаром русских купцов, очевидно, являлись разнообразные меха, сведения о завозе которых в генуэзские фактории «из северных стран» также содержатся в записках Рубрука[594].

Стабильное функционирование сухопутных торговых коммуникаций обеспечивалось наличием разветвленной сети инфраструктурных объектов (торговых факторий, караван-сараев, пунктов переправ через реки, поселений с товарным производством продовольствия), располагавшихся на маршрутах прохождения купеческих караванов.

Красноречивое описание эффективности системы обслуживания купеческих караванов, действовавшей на землях золотоордынских улусов в эпоху, предшествовавшую разгрому Улуса Джучи войсками Тимур-ленга (Тамерлана), содержится в арабском источнике первой половины XV в. «Айджайиб ал-макдур фи тарих-и Таймур» («Чудеса предопределения в судьбах Тимура»). По свидетельству автора сочинения, мусульманского чиновника и путешественника Шихабеддина Ахмеда ибн Мухаммеда (Ибн Арабшаха), на путях прохождения основных маршрутов трансъевразийской торговли располагалось множество стационарных населенных пунктов и стоянок кочевого населения (аилов), жители которых занимались обслуживанием путешествующих негоциантов[595].

Аналогичные объекты инфраструктуры обслуживания сухопутной торговли существовали и в районах русско-ордынского пограничья. Об этом, в частности, свидетельствует сообщение Гильома де Рубрука, отмечавшего существование в ордынских владениях Среднего Подонья русского поселения («поселка русских») «…устроенного по приказу Бату и Сартака»[596]. Описаный французским дипломатом поселок располагался на речной переправе, и основной обязанностью его жителей было обеспечение перевоза через Дон «купцов и послов»[597].

К сожалению, вопросы становления и развития торговой инфраструктуры на землях русско-ордынского пограничья не нашли достаточного отражения в письменных источниках золотоордынской эпохи, однако данная лакуна может быть отчасти заполнена посредством применения метода исторической реконструкции с широким привлечением данных археологии.

Так, согласно результатам исследований Э.Е. Кравченко, в Среднем Подонцовье фиксируется наличие целого ряда поселений золотоордынской эпохи (Царыцино, Райгородок, Лисичанское), располагавшихся в непосредственной близости от бродов-переправ[598]. Аналогичная ситуация прослеживается и в районе сульско-ворсклинского междуречья, где отмечается концентрация «кустов» земледельческих поселений, функционировавших на протяжении XIII–XIV вв. в непосредственной близости от ряда переправ Днепровского левобережья (Градской, Переволочинской, Кременчугской и ряда других)[599]. По всей вероятности, подобное расположение населенных пунктов может свидетельствовать об их включении в систему обслуживания торговых маршрутов, проходивших по землям русско-ордынского пограничья.

Помимо многочисленных направлений сухопутной караванной торговли, через пограничные со Степью регионы южнорусского лесостепного пограничья проходил ряд речных маршрутов, связывавших русские княжества с крупнейшими торговыми центрами Волжско-Каспийского и Азовско-Черноморского регионов. К таковым маршрутам прежде всего следует отнести Волго-Окский, Днепровский и Донской пути.

Так, послы египетского султана эль-Мелика аз-Захыра Бейбарса I, направлявшиеся в ставку Берке в 1263 г., отмечали присутствие на Волге «судов русских»[600]. Данный факт является несомненным свидетельством значительной коммерческой активности русских купцов на торговом маршруте Волго-Каспийского речного маршрута уже на начальном этапе становления золотоордынской государственности.

Волго-Окско-Днепровский торговый маршрут. XIII–XIV вв.

В свою очередь, Днепровско-Черноморский маршрут («Гречник»), несмотря на разорение Киева и ряда населенных пунктов Среднего Поднепровья в период монгольского нашествия, также продолжал активно использоваться представителями европейских и ближневосточных купеческих корпораций. Подтверждением данному тезису служит сообщение Плано Карпини о присутствии в Киеве многочисленного контингента иностранных купцов. Перечисляя свидетелей своего путешествия, он называет представителей бреславского купеческого сообщества, «…ехавших с нами вплоть до Киева… а равно многих других купцов, как из Польши, так и из Австрии, прибывшими в Киев после нашего отъезда к татарам. Служат свидетелями и купцы из Константинополя, приехавшие в Руссию через землю татар и бывшие в Киеве, когда мы вернулись из земли татар. Имена