Она рано постигла секрет популярности – быть хорошенькой, веселой и энергичной. В ней вообще ощущалась жажда жизни. Мальчики это чувствовали, и в кавалерах не было недостатка. Но никаких вольностей она себе не позволяла. В те годы взрослые девушки выпивали максимум стаканчик-другой пива. Наркотиками баловались немногие. Девушки из хороших семей редко позволяли себе интимные отношения до брака, ведь девственность считалась нормой, а замужество – вожделенным. Ее отец полагал своим долгом позаботиться о том, чтобы дочери сохранили невинность до брака.

Фриц Браун к сорока годам облысел и превратился в деспота. Он был уверен, что жена своей мягкостью только портит девочек. Он повторял дочерям:

– Пока вы сидите за моим столом, извольте делать так, как я сказал. Выйдете замуж, будете поступать, как вам заблагорассудится.

После Первой мировой войны семья осталась единственным местом, где любой мужчина мог утвердить свою власть. Большинство жен в ту пору мирились с тиранией мужей. Отец – глава семьи, и мать обязана во всем его поддерживать. Жена рассматривалась прежде всего как мать, способная нарожать детей, и как хозяйка, обеспечивающая жизнь мужчины.

Можно ли говорить о любви между родителями Евы Браун? Они не спали вместе, после Первой мировой даже на некоторое время разошлись. Впрочем, через три года опять сошлись и прожили вместе еще сорок лет. Но Ева не смогла простить отца за то, что он ушел из семьи в тот момент, когда она была еще маленькой и беззащитной.

Ева Браун – не первая девушка, искавшая в замужестве спасения от деспотичного отца, от суровой домашней атмосферы. Она бросилась в объятия более чем взрослого мужчины, который обратил на нее внимание. Она инстинктивно искала второго отца, который не станет ее ограничивать, а, напротив, откроет ей все радости жизни.

Ее представления об удовольствии были примитивны: послушать популярную музыку, посмотреть новый фильм в кино, посидеть с приятельницами в кафе или пивной.

Родители и слышать не хотели о романе дочери с Адольфом Гитлером, который на двадцать с лишним лет ее старше. Но Ева с юности отличалась редкостным упрямством. Рассказывали, что однажды мать, выведенная из себя ее упрямством, окунула ее голову в таз с холодной водой. Но и это не возымело действия.

С самого начала Гитлер дал понять Еве, что не в состоянии проводить с ней много времени. Он не может позволить себе ни жениться, ни стать жертвой скандала из-за внебрачной связи. Как лидер партии, он обязан быть образцом высокоморального поведения.

Ева Браун методично осаждала эту крепость. Она старалась стать женщиной, которую он считал бы идеальной. Она понимала, что потребуется время, чтобы завоевать фюрера. Но ей было всего восемнадцать – вся жизнь впереди.

Ева была уверена, что сумеет его покорить и он в нее влюбится:

– Гитлер сказал, что он закоренелый холостяк, но и у него есть своя ахиллесова пята. Вот увидите: он на мне женится!

Юная Ева Браун верила в сказки со счастливым концом. Золушка приезжает на бал… Теряет башмачок… Принц обнаруживает, что это ее башмачок. И вот счастливый миг. Ее беда состояла в том, что Гитлер не был сказочным принцем.

Он говорил о женщинах с нескрываемым презрением. Любил цитировать известное выражение Ницше:

«Собираешься к женщине? Не забудь взять плеть».

В своем кругу фюрер разглагольствовал:

– Без мужчин женщины бы пропали. По сравнению с миром женщины мир мужчины гораздо объемнее. Мужчина весь во власти долга и лишь иногда возвращается в мыслях к женщине. Мир женщины – это мужчина.

Отношения с женщинами складывались у Гитлера очень сложно. В армии он, чуть ли не единственный, не получал писем от женщин и уклонялся от откровенных солдатских разговоров. Когда к нему приставали с расспросами, он говорил, что в оккупированном Брюсселе ходил в публичный дом и что у него есть фотография, запечатлевшая его подвиги. Фотографию никто не видел. Те, кто знал его в юности, утверждали, что он – женоненавистник. При этом фюрер любил самодовольно рассказывать о своих успехах у женщин:

– А случай в Брауншвейге? Как я потом корил себя! Светловолосая девушка подбежала к машине и преподнесла мне букет. Никому даже в голову не пришло спросить у нее адрес, чтобы я мог послать ей благодарственное письмо. Светловолосая, высокая и очаровательная! Но как всегда: вокруг толпа. Да еще спешка. До сих пор жалею. Популярность – это сплошные мучения, и я просто проклинаю ее… Навестить даму в Мюнхене или вообще побывать где-нибудь с частным визитом совершенно невозможно. Уже за час у дверей дома торчат двенадцать полицейских, а затем постепенно собирается толпа…

Но Дон Жуана из него не получилось. Ему льстило общество красивых женщин, он любил с ними мило беседовать, целовал им ручки и старался казаться обаятельным, но не терпел, если они вмешивались в политические разговоры. На первом же общем собрании Национально-социалистической немецкой рабочей партии в январе 1921 года он поставил условие: ни одна женщина никогда не войдет в состав руководящих органов партии. Гитлер считал, что женщине нет места в политической или общественной жизни. Женщин не выдвигали кандидатами на выборах и не назначали на важные должности. Они могли вступить в партию, но оставались рядовыми членами. Женщины составляли в 1932 году пять процентов членов НСДАП.

Гитлер не выносил умных женщин. Тем более злился, когда они с ним спорили. Он предпочитал простушек, которые веселятся и не задумываются о серьезных делах. Однажды в присутствии имперского министра вооружений Альберта Шпеера Гитлер сказал:

– Мужчины моего уровня должны выбирать себе примитивных и глупых женщин. Что было бы, если бы у меня сейчас была женщина, которая вникала бы в мои дела? Нет, в свободное время я хочу покоя.

Герман Геринг пытался познакомить фюрера с разными молодыми женщинами, но Гитлер ими не заинтересовался. Рядом с ним удержалась только Ева Браун. Фюрер предпочитал женщин значительно моложе себя:

– Нет ничего прекраснее, чем воспитывать юное существо, девушка в восемнадцать – двадцать лет податлива, как воск. Мужчина должен уметь наложить на любую девушку отпечаток своей личности. Женщина только этого и хочет…

Ева Браун и была воском, из которого Гитлер лепил то, что ему хотелось видеть. Кроме того, она была такой простой и понятной. Ева была хорошенькой, хотя и не красавицей. Живой, но не истеричной. От нее не надо было ждать каких-то неприятностей. Она желала только угождать ему. Но брак был исключен. Гитлер говорил это всем и ей в том числе.

В тридцатые годы немецкие женщины верили, что фюрер одинок, потому что