подскажет Саша. Позволь себе быть мягкой и женственной.

— Уже поздно мам. Мы поругались. И я к нему не вернусь.

— А почему ты не можешь сама пойти к нему и помириться? Уметь просить прощения — это хороший навык.

— Я? Я должна идти первая к нему мириться?

— А что здесь такого? Он обидел тебя? Обозвал? Ударил?

Я снова прокрутила в голове наш разговор, и сегодня он не казался таким обидным. Особенно после маминых слов.

— Нет.

— Тогда не вижу причин для расставаний.

— А почему ты его защищаешь? Как-то это подозрительно.

— Алиса не надо искать везде подвох. Мне просто понравилось, как он смотрел на тебя. Так бывает, когда человек любит. Да и, судя по поступкам, он неплохой. Слава мне не понравился сразу. Со временем я научилась слушать свою интуицию. Советую, прислушайся к своей.

Мама подошла ко мне и погладила по голове, как будто перед ней сидела не взрослая дочь, которая уже была замужем и жила самостоятельной жизнью, а маленькая девчонка.

— Ты же умная девочка. Значит, примешь правильное решение. Я верю в это.

Острый комок в горле отдавал болью в нос. Там щипало, а на глаза уже наворачивались слёзы.

— Спасибо, мама. Ты у меня самая лучшая.

К десяти я была уже в кафе, где и договорились встретиться с Васей. После разговора с мамой у меня появилось огромное желание приехать к Саше на работу и…извиниться. Я представила себе, как загорятся от удовольствия его глаза, а в сердце ёкнуло от предвкушения. Но встречу отменять было уже поздно, и я решила поехать к Саше сразу после неё.

Вася немного опоздал. Это был обычный работяга, в спецовке и кирзовых сапогах. Я представляла его совсем другим, не думала, что в этой фирме люди могут выглядеть иначе, чем офисные работники.

— Привет! — он протянул мне сухую мозолистую руку. — Извини, что в таком виде, но я не успел переодеться.

— Да всё нормально. Итак, о чём ты хотел мне рассказать?

Вася оглянулся по сторонам.

— А ты точно поможешь мне?

— Если я не знаю, чем тебе помочь, то не могу ответить на этот вопрос.

— Я понимаю. Но если получится, знай — я буду тебе очень благодарен.

Глава 40

— Хорошо. Если это в моих силах — я постараюсь. Рассказывай.

— Да рассказывать, то особо нечего. Подошёл ко мне как-то Самойлов и попросил стать директором фирмы. Я, конечно, обрадовался. Учился-то на бетонщика, потом разряд повышал, всё в прорабы метил. Меньше физической работы и зарплата больше. А тут на тебе и сразу директор. Потом он мне объяснил, что это только на бумаге. Ничем управлять не нужно, только раз в месяц сотка на счёт падать будет. А мне что? Халявные деньги лишние, что ли? И всё было хорошо месяцев восемь, а потом выплаты прекратились. Я, естественно, к Самойлову, а он мне говорит, что всё. Фирма обанкротилась. Спасибо за сотрудничество, в твоих услугах больше не нуждаюсь. А мне теперь кредиты не дают. А деньги нужны. Ну что насколько мой рассказ потянет? — его жадный взгляд впился в мои глаза.

— Информация, конечно, стоящая, если хочешь, чтобы я заплатила, то ты должен будешь прийти в суд и рассказать то же самое.

— Ты хотя бы десятку дай.

— Нет у меня с собой денег.

— Б***, мне деньги нужны…А когда суд?

— Ещё не знаю, пока только материал собираю, пытаюсь разобраться. Но ты не переживай, тут однозначно, должно быть, выигрышное дело. И деньги будут. Помнишь, как фирма называлась?

— «СтройБарс» вроде. Ну хоть тысячу дай.

В кошельке у меня лежала последняя пятисотка. Я вытащила её и отдала ему.

— Всё что есть.

Вася обрадовался, как маленький ребёнок конфетке.

— О, спасибо.

— Остальное после.

— Я понял.

Мы попрощались. Я ещё минут десять сидела в кафе, обмозговывая всё услышанное.

Получается, Слава зарегистрировал фирму, и чтобы отвести все подозрения от себя оформил её на Васю. А потом что? Для чего он это сделал? Через полгода фирма обанкротилась. То есть выполнила свою задачу. А какую?

Да, сейчас я поняла, что мне действительно нужна помощь. Я плохо разбиралась в махинациях, а вот Саша сто процентов с таким сталкивался.

Я расплатилась за кофе и направилась к остановке, поймала маршрутку, которая шла в центр. Всю дорогу я перебирала разные вариации. Смотрела схемы по отмыванию денег и если Саша подтвердит, то одна из схем идеально подходила под наш расклад.

Время было обеденное и в офисе стояла тишина, даже секретарша куда-то вышла. Оно и к лучшему, незачем нам лишние уши. Кто знает, как мы сейчас помиримся. А если не помиримся? Если не простит? Я даже остановилась от этой мысли.

Но мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять — если не простит, развернусь и уйду. Тоже проблема. И это будет первый и последний раз, когда я прошу у мужчины прощения.

Но ноющая боль в груди прорывалась сквозь мою браваду. Я начала чувствовать себя виноватой, а это плохо. Значит, люблю. Ненавижу это чувство, когда зависишь от мнения человека, когда боишься обидеть. Лучше быть холодной, язвительной, тогда никто не сядет тебе на шею и не разобьёт сердце. Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить колотящееся сердце, подошла к двери и резко открыла.

Саша сидел за своим столом и с непроницаемым видом наблюдал за брюнеткой, которая вальяжно сидела на столе и капризно дула губки. Они одновременно повернули головы.

— Разве можно так врываться в кабинет? Вы в своём уме? Что за манеры? У людей, вообще-то, может быть своя личная жизнь.

Я смотрела то на девушку, то на Сашу. Сомнений не было, что она не просто секретарша, а из тех, кто ближе.

Неужели я такая невезучая?

— Ну ты и козёл!

Саша мне что-то говорил, брюнетка возмущалась, но у меня в ушах стоял шум пульсирующей крови. Голова кружилась и, казалось, ещё немного и упаду.

Мозг работал с реактивной скоростью. Как бывает перед смертью, когда вся жизнь проносится перед глазами, так и сейчас пронеслись оба предательства. Дежавю.

Что делают в таких случаях?

Просто развернуться и уйти, и больше никогда с ним не разговаривать? Или выпустить свой пар? Но меня будто лишили возможности двигаться и я продолжала стоять.

Саша подошёл ко мне и попытался обнять.

— Саша, почему ты обнимаешь эту женщину?

— Алиса, я давно хотел тебе рассказать…, — но стоило только ему прикоснуться ко мне, как апатия спала и, замахнувшись, я влепила Саше пощёчину.

— Надо было давно