На Люка было страшно смотреть.

Вейдер понимал всю катастрофичность своего поступка. Но пока он отвлекал хотя бы один звездный разрушитель — у его жены и детей есть шанс выбраться. Он чуть не вскрикнул, когда потерял ментальную связь с Люком. Осталось три разрушителя.

Внезапное появление еще четырех кораблей заставило лорда ситхов пересмотреть свое обещание остаться в живых.

— Рулевой. Приготовьтесь к тарану флагмана.

Уничтожить Императора, даже ценой собственной жизни — было единственное, что он мог сделать.

Вейдер рассчитав курс, уже хотел отдать приказ на таран флагмана императора, как связной оттараторил.

— Прибывшие корабли, милорд. Это набуанский флот. Под командованием адмирала Альмы Риони. Они говорят, что на нашей стороне.

Следом за Набуанским флотом в битву вгрызся флот Мандалора, Кашиийка, Джабиима и еще нескольких планет. Сколько же народа ненавидело Императора, со сколькими им с Падме удалось договориться.

Прибывшие корабли: "Анакин Скайуокер", "Оби-Ван Кеноби", "Квай Гон Джинн" и флагман "Амидала" вгрызлись в битву. Люк отчаянно молотил по врагам. Сокол вторил ему.

Совместными усилиями им удалось уничтожить корабль Императора. Люк поднялся на «Исполнитель» в никаком состоянии. Он вымотался физически и морально.

Флагман Вейдера дымился, но пока держался. Сам Повелитель Тьмы получал капитуляции и клятвы от оставшихся кораблей, которые безоговорочно признали в нем Императора.

Хан направился на флагман своей бабушки. Но самого Вейдера трясло. Он чуть не потерял самых близких людей. Вейдер посмотрел на вошедшего Люка.

Темный лорд, а теперь еще и Император быстро подошел и обнял сына. Следом вбежала Падме, обняла его и мужа.

Отец стоял. Он не мог ничего сказать. Просто помолчать. Он пошел ва-банк. И выиграл.

Следом влетела Лея.

— Пап! Мам! Мы выиграли!

Это заявление бывшего помощника сенатора, хрупкой девушки повергло в шок всю вахту, но вышколенные военные сумели вовремя поймать челюсти.

Эпилог

Анакин открыл глаза. От наркоза ещё плыло в глазах. Позади две операции. Две ситховы операции, после которых он по-прежнему ещё не может говорить и дышать вне камеры — слишком сушит ещё не окрепшую кожу. Аааааа, зачем он вообще на это согласился?! Почему не убежал и не передушил всех?! Рядом ощущалась та, ради которой он терпел весь этот ад. сидела тихо, боясь разбудить.

Он приоткрыл глаза-щёлки — "опять про аллергию на него забыл." и чуть повернул голову в сторону.

— Спи. тебе надо спать. — нежная рука коснулась лба.

— Чтоб я. ещё раз. неа.

— Тебе еще две операции только осталось. Самое трудное позади. И вообще молчи тебе пока нельзя говорить. — Она поправила трубки.

— Неее, никаких больше операций!..

— Шшш. мы об этом уже говорили. — легкое прикосновение губ ко лбу. — Ты был за.

— До первой.

Он потянулся Силой за водой. и облил их обоих."!!! наркоз!!!"

— Милый. — она поднялась и взяла другой стакан, — сказал бы. — Падме поднесла трубочку к губам и аккуратно нажала, впрыскивая жидкость ему в рот.

Тот сделал несколько глотков и трубку отвёл.

— Фух. нет, больше ни за что.

— Милый. ты же никогда не останавливался на полпути.

— Неее. имплантацию сделали. голос — ситх с ним, но к этим мясорубам я — всё!..

— Милорд сдается? Враги выиграли?

— ЭТИМ — да, — он поморщился. — Не дам мясникам меня резать больше!

— Они не отрезали ни кусочка. Я проверяла.

Она прикоснулась к его лбу своим губами, как делала это всегда, даже до.

— Зато перекроили меня, как дешёвый старый костюм!

— Во-первых не старый — я тебя на пять лет старше. Скорее не перекроили, а восстановили как должно было быть. Да и ты не дешёвый.

Вейдер только прикрыл глаза.

— Не хочу больше. и так полтора года лежал полутрупом.

Пальчики нежно коснулись глаз.

— Прости меня.

Он положил на её руку свою механическую.

— Надоело здесь валяться…

— Зато ты весь мой. и никуда не сбежишь, — она коснулась кожи чуть выше протеза.

Он улыбнулся ей. Падме, только ради неё и детей он прошёл весь этот ад. Сердце ёкнуло. Доброта Падме границ не знала по отношению к нему, но и её умение заставить его плясать под её дудку тоже не было забыто.

— Эни, — она улыбнулась ему в ответ. — Я тебя люблю.

— И я тебя, — он чуть погладил её руку, забывая, что он только что хотел послать все к ситхам… пока.

"Дарт Вейдер, слабый и в постели, страх и ужас."

— Ну ничего, еще две операции и ты бегать будешь.

— Нет! Никаких операций! Ни за что! Достало, как наркоман под "палочками смерти" всё время.

— Шшш, тебе нельзя нервничать, — она еще раз погладила его по руке. — Тише мой хороший, всего две операции, ну ради детей. И меня.

Она так уговаривала съесть Люка еще ложечку каши, когда тому было лет восемь.

— Не хочу, ну неужели так сложно дать мне дожить дни хоть каким-то?

Врачи говорили, что голос не вернётся. Репродуктивная функция — тоже.

— Неужели думал, что я не знала, что каждый шаг доставляет тебе боль? А без системы тебе будет намного легче. — В глазах ее была боль. За него.

— Чем меньше плоти, тем я больше робот. Хочу быть человеком.

— Но тебе же частично клонировали легочную ткань. Если немного подождать, то она восстановится полностью.

— Да. Только вот ноги и руки мне не вернуть.

— Прости, — она снова коснулась руки, — я во всем одна виновата.

— Не ты. Император.

— Не надо было идти у него на поводу. То же мне великий политик, завалила все.

— Он был Лордом ситхов и обвёл вокруг пальца и Орден.

— Ничего, еще две операции и твой костюмчик будет на килограммов пятьдесят-шестьдесят полегче.

— Не стану я их делать! Нет! Ни за что! — при этом оба знали, что на операции он пойдёт, но на словах упрётся железно.

Она только улыбнулась.

— Ну и таскай свою махину, я тебя еще кучей багажа завалю.

— Опять твои чемоданы?

— Конечно! Зачем я еще выходила замуж? Чтобы самой таскать свои чемоданы?! Ну уж нет, дудки.

— Так воот оно что! Вот зачем я тебе здоровый!.. Чтобы чемоданы таска… — он сильно закашлялся — горло пересохло и его сильно драло.

Она быстро попрыскала ему лекарством.

— Тише, ты и так слишком много говоришь. Наркоз не вышел еще до конца, — мягкие руки поправили ему подушки и одеяло.

Он прижался щекой к её руке и закрыл глаза. Он любит её так, что не пожалеет и своей жизни.

— Знаешь. Отправимся мы с тобой на Набу. в Озерный Край. Домой. И останемся там, — она мягко гладила его щеку костяшкой пальца. —