и взрослыми, горячими мужчинами-скейтерами. Хелен работала в зале, флиртуя и продавая чертовски много товара. Она сама была скейтбордисткой, поэтому тот факт, что она была одновременно красивой и компетентной, ставил большинство наших клиентов на колени.

Ближе к закрытию, во время затишья среди покупателей, Хелен села со мной за прилавок. Она подперла голову кулаком, пристально глядя на меня.

— Итак… — начала она.

— Что? — Я вопросительно приподняла бровь.

— Как дела, Грейси?

— Фантастически. У тебя?

Ее рубиновые губы растянулись в полуулыбке.

— О, замечательно.

Она начала этот разговор, но, похоже, не спешила переходить к тому, что планировала.

— Ты уже начала свое задание по математике? — спросила я.

Она закатила глаза.

— О, боже, даже не спрашивай. Гейб такой чертовски умный, но он не может использовать свой мозг во благо. Будто он неправильно подключен или что-то в этом роде. — Она постучала себя по лбу. — У меня есть голова на плечах, но цифры — это не мой конек.

Мои губы дрогнули.

— Это значит «нет»?

Она фыркнула.

— Ага. Я слышала, вы уже начали работать над своим.

Любой намек на улыбку соскользнул с моих губ. Было слишком легко забыть, что Хелен и Себастьян были друзьями. Достаточно хорошими друзьями, он возил ее по разным местам и, по словам Карли, часто подвозил ее на работу.

— Да, мы начали, — подтвердила я, больше ничего не говоря. Если бы Себастьян захотел рассказать о нас, я бы не смогла его остановить, но уж точно не стала бы подливать масла в огонь.

— Он тебе нравится? — В ее вопросе не было ни злобы, ни ревности, только любопытство.

Мои щеки вспыхнули против моей воли. Он мне не нравился. Но я надеялась, что мне удастся скрыть свое пылающее лицо.

Мне не нужно было отвечать. Моего разгоряченного лица было достаточно для Хелен. Она покачала головой, закрыв глаза, как будто ей было больно.

— Девочка, нет. Себастьян не станет твоим счастливым концом. Он даже сейчас не станет твоим счастьем.

Я выпрямилась, готовая обороняться, хотя и не знала почему. Себастьян был злодеем, а не белым рыцарем, и у меня не было никаких иллюзий, что мы будем вместе. Единственная вечность, которая у нас была бы с ним, — это если бы он, наконец, убил меня и сохранил мое гниющее сердце в качестве сувенира.

— Он твой счастливый конец? — спросила я.

Она смерила меня откровенным, но не недружелюбным взглядом.

— Баш — это мой счастливый конец, потому что у него хороший член, и он знает, что с ним делать. — Она коснулась моей сжатой в кулак руки своими длинными пальцами с заостренными ногтями. Я не была удивлена, что у них был секс, но мне не нужны были подробности. — Не то чтобы это случилось недавно. Мы были просто друзьями уже несколько месяцев. Я знаю его с тех пор, как мы были прыщавыми подростками, и мы всегда будем дружить. Это не значит, что я не знаю, что он глубоко облажался.

Я вдохнула через нос.

— Даже если он глубоко облажался, что это за друг, который ходит и говорит такое? Ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы говорить о нем такие вещи.

Широкая улыбка расплылась на ее лице.

— Посмотри на себя, ты настоящая. Ты мне нравишься, Грейси.

Я сузила глаза, глядя на нее.

— Я не слишком уверена в тебе, Хелен. Не знаю, почему ты чувствуешь, что тебе нужно проверить меня.

Она скрестила руки на груди.

— Послушай, у меня было свое мнение о тебе до этого.

Я застонала.

— Ты знаешь меня со старших классов?

— Конечно, знаю. Ты и твой маленький стервозный клан разгуливали по залам Сэвидж-Ривер, как будто они принадлежали тебе. Неудивительно, что ты никогда не замечала меня. — Она щелкнула пальцами, словно отгоняя прошлое. — Однако я понимаю, что люди могут измениться. Ты больше не в той команде, но мне все еще трудно избавиться от тех впечатлений. Но я постараюсь, потому что действительно считаю, что ты классная.

— Спасибо, — пробормотала я, все еще чувствуя горький привкус во рту.

Она наклонила голову, изучая меня.

— Ты хочешь спросить меня о что-нибудь о нем?

— С чего мне спрашивать?

— Потому что я видела твою реакцию, когда я говорила о его члене. Это ревность, подруга.

Я позволила ее обвинению висеть в воздухе. Я не ревновала. Не могла. Я не хотела Себастьяна. Он безжалостно нападал на меня и мучил. Если бы я желала его, разве это делало бы меня такой же сумасшедшей, как он?

— С чего бы мне ревновать? Я пытаюсь заставить его оставить меня в покое с самого первого дня. — Я говорила, как капризный ребенок. И чувствовала себя таковой. Если бы она знала хотя бы половину, то никогда бы не обвинила меня в ревности.

Хелен закатила глаза.

— Хорошо, если ты так желаешь.

— Он тебе что-нибудь сказал? — спросила я, нуждаясь узнать, как много деталей он рассказал Хелен, раз уж она заговорила об этом.

— Не так уж много, что не редкость. Баш говорит только тогда, когда ему хочется, и обычно это делается не для того, чтобы раскрыть свои самые сокровенные мысли. Он просто сказал, что вы пару раз переспали, и попросил меня присматривать за тобой, когда его не будет рядом. — Она постучала костяшками пальцев по стеклянной витрине, за которой мы сидели. — Вот почему я все еще дружу с этим парнем, несмотря на его недостатки. В глубине души, помимо всего прочего, Баш настоящий. Но ты знаешь, это глубоко у него внутри.

Униженная, я закрыла лицо руками.

— Лучше бы он тебе этого не говорил.

Она потянула меня за руки, пытаясь увидеть мое лицо.

— Он не распространяет это повсюду. Это не в его стиле. Я могла бы вытянуть это из него, когда он упомянул, что присматривает за тобой. Имею в виду, я уже знала, что у него на тебя стояк, но это… нечто большее.

У меня было бесчисленное множество вопросов, которые я могла бы задать ей, но не была полностью уверена, что хочу получить ответы. Кроме того, я не сомневалась, что Себастьян все возьмет в свои руки, как только я проявлю к нему хоть малейший интерес. Я боялась, что если уступлю ему хотя бы дюйм, он заберет все. И сегодня он сдержал свое обещание держать руки при себе. Было так приятно чувствовать, что я владею собственным телом, и я бы не стала отказываться от этого, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Дело в том, что я довольно скрытный человек. Я знаю, что