Берлин. И «черепаха» над Берлином. Упрямая маленькая черепашка.

Баронесса Ингрид отпускать не хотела, даже грозила пожаловаться самому Харальду Пейперу. Есть правила конспирации, а еще есть риск, разумный и не очень. Какие гарантии, что нет засады?

Соль не спорила, соглашалась. Никаких гарантий, кроме слова приора Жеана. Отец в этом человеке уверен. Даже объяснил почему. Наибольшую выгоду от сотрудничества с Клеменцией получили летчики. Разрыв лишает их слишком многого, хоронит все надежды. К тому же тот, к кому она летит, рыцарь, причем не по рождению, а по чести, обретенной на поле боя.

По телефону назвали время. Сама Ингрид и звонила из автомата. Если меньше тридцати секунд, разговор засечь не успеют.

Дожди ушли, над огромным шумным городом – чистое весеннее небо. Лететь совсем легко. Во-первых, отдохнула, а во-вторых, никуда не спешит. Два дня изучала план города, намечая ориентиры. Не собьется!

Центр позади, внизу темное пятно – знаменитый парк Тиргартен, а ей дальше на север. Почти сразу за парком река, от нее и следует начинать поиск.

Дни в тихой квартире не прошли даром. Появилась уверенность, которой так не хватало раньше. Приказ четок и ясен, она его выполнит. Что многого не понимает, не страшно, солдат из окопа видит не всю войну, а лишь малый участок поля, отделяющего его от врага. Но это его поле. А здесь, над спокойным вечерним Берлином – ее небо.

Автор песни прав и не прав. Соль не любила войну, на Клеменеции за оружие брались в последний раз больше века назад, во время последнего мятежа «нечистых». Пролитая кровь образумила почти всех, с тех пор планета живет под мирным небом. Но если это мирное небо надо защитить? А чем именно, дипломатией или «тяжелыми системами», решать не ей, ученице седьмого класса.

Вот и река. Дальше просто, на северо-запад до большого моста. А там уже рядом.

Вдали мелькнули самолетные огни. Наверняка с Темпельгофа. Соль помахала летчикам рукой. Не увидят, но…

Счастливого полета!

Генерал-инспектор. – Подследственный. – Odbor Pravih. – Аббат Фариа. – Доктор Отто Ган. – На выход с вещами. – Высота – тысяча метров.

1

Уже на балконе, крепко встав на ноги, она поглядела на светящийся белым фосфором циферблат. Не опоздала, минута в минуту. Даже успела облететь дом, не заметив ничего опасного. Конечно, это мало что значит, засада может ждать в квартире.

Легкий холодок у сердца. Засада? А сейчас увидим! За балконным стеклом неяркий электрический свет, дверь не заперта, только за ручку потяни.

Она расстегнула кобуру и распахнула дверь.

– Добрый вечер!

Человек, сидевший за столом, пружинисто встал. Одернул теплую домашнюю стеганку, шагнул вперед.

– Добрый вечер! Рад встрече, камрад!..

Соль не удивилась. Сейчас она лишь темный силуэт на фоне балконной двери. Удивится хозяин, когда поймет, кого ему прислали.

– Проходите! Ради такого случая выпросил у командования исключительно редкий коньяк…

Не договорил. Соль, сняв шлем, поправила коротко стриженые волосы, улыбнулась.

– Мне бы лучше мороженого.

Генерал-инспектор Люфтваффе Эрнст Удет протянул руку.

– Будет! Сейчас же позвоню в ближайший ресторан. Кстати, на фронт я попросился в семнадцать.

Почти одного роста, она даже чуть выше, но сразу понятно, что разница между ними – целая жизнь. Она только начинает свою войну, он отвоевал одну, а сейчас готовит другую. Крепкий плечистый мужчина в летах и девочка-подросток, маленький солдат и генерал-полковник.

– Соланж или просто Соль. Я много ваших фотографий видела, господин генерал. Военные, где вы совсем…

Кавалер Голубого Макса, 62 подтвержденные победы, подмигнул:

– Я и сейчас очень даже «совсем». Вы не моя подчиненная, поэтому просто Эрнст. Вижу у вас иной аппарат, не ранец. Давайте догадаюсь. Вас потому и прислали, что пилот должен быть не слишком габаритный? Не отвечайте, Соль, это наверняка военная тайна. Да! Итак, звоню по поводу мороженого.

62 победы… Кто-то из сбитых уцелел, но не слишком многие. Небо Эрнста Удета пахло кровью.

* * *

– …Не стану оправдываться, Соль, но мой шеф сделал все, от него зависящее. Четырех ваших сотрудников мы переправили в Швецию. Спасли бы и остальных, но мы их просто не знали. Я не дипломат, поэтому не стану именовать случившееся недоразумением. Это, увы, война, которая не нужна ни вам, ни нам. Она нужна только Гиммлеру. Подлец желает добиться того, что не удалось Рёму с его штурмовиками – стать сначала вторым, а потом и первым. Поэтому предлагаю поговорить о мире.

– О сепаратном мире?

Генерал-инспектор чуть заметно нахмурился.

– Сепаратном – нет. Мой шеф предан фюреру и не видит будущее Рейха без него. Кстати, неделю назад Адольф Гитлер выступал на совещании высшего командования Рейха. Смысл его речи в том, что для нашей страны только сейчас начинается самое главное. Фюрер надеется, что успеет в течение своей жизни осуществить необходимую… Как бы это правильно назвать? Да! Необходимую реконструкцию Европы.

Мороженое, присланное с посыльным, оказалось выше всех похвал, но сейчас Соль даже забыла о нем. Так и слушала с ложечкой в руке. Пальцы дрогнули, белая капля упала в вазочку.

– А если еще проще, господин Удет? Мировая война?

Назвать генерала по имени она так и не решилась.

Тот поджал губы.

– Именно реконструкция. Да! Фюрер очень надеется обойтись без войны. Она в Европе никому не нужна, даже Сталину. За последние годы Рейх вернул почти все территории, где проживают немцы, исключительно мирным путем. Воюют пусть другие… Соль, у вас как с географией?

От неожиданности она сглотнула, зачем-то облизнула губы и долгую секунду соображала, о какой именно географии речь.

– В смысле, земной? Отлично. Ну, почти.

Удет улыбнулся.

– Возьмите карту Европы 1914 года и найдите там Рейх. Вот приблизительно то, что мы хотим получить в ближайшие два-три года. Без войны! Поляки заигрались. Да! После смерти Пилсудского его наследники слишком громко кричали о «Польше от моря до моря», слишком хвалились прошлыми победами. Слова следует подкреплять делами, и они решили для начала проглотить Литву. Русских это насторожило, а когда Мосцицкий и Бек замахнулись и на Латвию, Сталин твердо решил воевать. Да! Ни Британия, ни Франция за Польшу не вступятся, разве что только на словах. А мы… Мы станем проводить миролюбивую политику и твердо защищать интересы Германии. Германии и немецкого народа. Да!