Все, больше обдумывать нечего. Проблемы следует решать по мере поступления. Одна уже поступила вчера, легла мертвым безвременником на подоконник. То ли подарок, то ли предупреждение. Она не знает, что стало с Бабаем. Честно говоря, и не хочет знать. Поймали его? Скрылся? А если поймали и отправили на принудительное лечение? Маловероятно, что психопата-убийцу будут держать в частной клинике, но может быть, есть какие-то квоты, социальные программы, обязательные для частных контор? Даже если такое возможно, то никто не позволит маньяку свободно разгуливать по территории и оставлять в подарок цветочки знакомым ведьмам. Бабай должен содержаться в условиях куда более жестких, чем ее собственные, практически в тюремных. Но цветочек… вот он – лежит закладкой в книге, и цветочек фирменный. Бабаевский, считай, почерк. Кто еще мог знать про безвременники? Круг посвященных очень узок: она сама, Анук и… Волков.

Дышать стало тяжело. Что-то горячее, шипастое вскипало в груди, выплескивалось мутной пеной чужих воспоминаний. Арина зажмурилась, чтобы не видеть, не помнить. Не помогло…

Обмануть можно любого, но себя не обманешь. Волков был с Хеленой. Не просто был знаком, а был со всеми вытекающими: измятыми простынями, сброшенной впопыхах одеждой. Волков пристроил Арину в хорошую клинику, отдал под опеку отличного психиатра, а сам… не удержался. И можно сколько угодно убеждать себя, что ничего у них с Волковым не было. Не то что любви, даже дружбы, а то, что было – не взаправду, а во сне. Сны – это несерьезно, даже такие реалистичные сны. И обязательств никаких Волков на себя не возлагал, а те, что возложил, исполнил с лихвой. Спас ей жизнь, едва не умер сам. Чего еще желать? Что может быть значительнее спасенной жизни? И даже когда Арина ушла в теневой мир, а в мире человеческом превратилась в овощ, он ее не бросил.

Отчего же так больно? Не оттого ли, что отличный парень Волков из всех имеющихся на земле женщин выбрал Хелену? А выбрал бы кого другого, было бы легче?..

Арина не знала, наверняка она понимала только одно: Волков ведать не ведает, что творит с ней Хелена. Хозяйка лечебницы сама это косвенно подтвердила. И вот от этого на самом деле чуть легче. Не слишком, но все же. Волков может оказаться кем угодно, только не подлецом. И в психушке он ее не бросил, а навещает. И значит, рано или поздно снова навестит. К этому визиту нужно подготовиться, научиться справляться с лекарствами, которыми ее пичкают, приноровиться к дозам. Она уже приноравливалась. Черная кровь – это не вода, это особенная биохимия. Все получится, надо только не опускать руки и не отключать голову. Хотя бы попытаться.

Щелкнул замок. Арина закрыла глаза. Она спит, лекарство прекрасно работает. Пусть они так думают. По легкой поступи стало ясно, что в палату вошла Лидия, постояла секунду на пороге, а потом громко сказала:

– Подъем!

Арина зевнула, но открывать глаза не стала. Волшебные лекарства так быстро из своих мягких лап никого не отпускают. Она не исключение. Пусть думают, что она не исключение.

– Арина, пора вставать. – Лидия потрясла ее за плечо, сначала осторожно, а потом довольно сильно. – Вы уже проспали обед, скоро полдник. А потом Хелена Генриховна хотела с вами поговорить.

…Хелена пришла сразу после обеда, совмещенного с полдником, уселась на стул, закинула ногу за ногу, спросила:

– Какие новости?

– Мне снилась девочка. Девочке подарили медальон в виде монеты.

– Как она выглядела?

– Русые волосы, светлые глаза, на вид ей около десяти.

– Кто подарил?

– Человек, которого она называла мсье Жаком.

Хелена кивнула, как показалось Арине, удовлетворенно.

– Что-то еще?

– Больше ничего. – Арина потерла виски. – Голова болит, тут очень душно.

– Хотите конфетку за ловко исполненный трюк?

– Прогулка вместо конфеты меня вполне устроит.

– Надеетесь сбежать? – Хелена заглянула ей в глаза. – Пустая затея. От меня так просто не убежать. Если только, – она сделала драматическую паузу, – я сама не решу вас отпустить.

Врет. Врет и понимает, что Арина не верит ни единому слову.

– Мне хочется на свежий воздух. Камера-одиночка и ваше… лечение не особо способствуют раскрытию моих талантов.

– Уже торгуетесь?

Не торгуется, а определяет границы дозволенного, прощупывает почву.

– Использовать один только кнут непродуктивно. К тому же вы сами сказали, что отсюда не сбежать.

– Договорились! – Хелена встала, стул противно скрежетнул ножками по полу. – Но гулять вы будете в сопровождении Жоржа.

– Как вам будет угодно.

– Мне угодно как можно быстрее получить свой медальон.

– Сделаю все возможное.

– Уж вы постарайтесь. Потому что в противном случае… – Хелена недоговорила, но взгляд ее был красноречивее слов.

– Еще одно…

– Что?

– Я не хочу гулять в инвалидном кресле. С моими ногами все в полном порядке.

– Нет. Довольно вам поблажек. – Хелена выглянула из палаты, позвала: – Жорж, ты мне нужен!

Инструктаж слушали оба: и Арина, и Жорж. Арина внимательно, Жорж вполуха.

– И дальше чем на три метра от нее не отходи. Контакт с остальными пациентами запрещен. Ясно тебе, Жорж?

Под недобрым Хелениным взглядом Жорж вытянулся по струнке, закивал.

– Можете отправляться на прогулку. – Хелена любезно улыбнулась Арине и вышла из палаты.

– Ну, коза, поехали? – сказал Жорик свистящим шепотом, сдернул Арину с кровати, пересадил в кресло. – И без фокусов, ясно?

Она ничего не ответила, лишь покрепче вцепилась в подлокотники.

Арину никто не спрашивал, где она хочет гулять. Жорик катил кресло по той же уже знакомой дороге, что-то насвистывал себе под нос.

В парке в послеполуденный час было многолюдно. Тихушников, а было их человек пятнадцать, тоже вывели на прогулку. За тем, чтобы пациенты вели себя хорошо и не разбредались по парку, присматривали два санитара: уже знакомый Арине Степан и тщедушный мужчина неопределенного возраста в мятой робе. Неподалеку от места, где Жорик остановил кресло с Ариной, завхоз Никодимыч гремел инструментами и покрикивал на паренька в рабочем комбинезоне и засаленной кепке.

– Никодимыч, что стряслось? – Жорик приветственно взмахнул рукой.

– Поливочная система, будь она неладна! – буркнул завхоз, не отрываясь от работы, и тут же рыкнул на паренька: – Леха, ключ подай! Да не этот, а вон тот! Вот послал же Господь помощника, ничего делать не умеет!

Никодимыч с кряхтеньем распрямился, поправил ремень с инструментами, потер поясницу и шагнул к Жорику.

– Не работает поливалка! И главное, понять не могу, что случилось.